– Это подружка одного из гостей, совершенно случайная девушка, – продолжал спокойно комментировать Бутейко, – никто из нас не знал ее, наверное, она вела себя неприлично, но вот так с женщиной поступать нельзя.
Кадр замер. В кадре было видно, как официант и метрдотель пытаются снять девушку со стола. На заднем плане смутно белело лицо певца. Рот его был открыт. Когда пленка закрутилась дальше, стало ясно, что он кричит.
Потом кадры замелькали с невероятной быстротой. Певец полез на официанта и метрдотеля с кулаками. Он отпихивал, расшвыривал тех, кто пытался его удержать.
– Да, Руслан заступился за девушку, то есть поступил как настоящий мужчина, – объяснял Артем, – вот сейчас еще можно решить все мирно, еще можно договориться.
«Ну, это вряд ли, – подумал Илья Никитич, наблюдая за потасовкой, – слишком все они пьяны».
– А вот сейчас решить уже нельзя ничего, – сообщил голос Бутейко.
В кадре появилось несколько милиционеров. Они вполне спокойно и профессионально пытались навести порядок. Пляшу щая камера выхватила на миг широкое угрюмое лицо одного из стражей порядка. Кадр застыл.
– Вглядитесь в это лицо. Перед вами капитан милиции Василий Соколов. А теперь в последний раз посмотрите на Руслана.
Застывшее изображение певца было явно не отсюда. Этот кадр вклеили позже. Лирическая задумчивость, аккуратность прически никак не вязались с пьяной дракой. Вероятно, была использована одна из рекламных фотографий Кудимова. Через секунду действие вернулось в ресторан. Певец дрался с милиционером. Взлетел тяжелый кулак капитана. Кадр застыл еще раз. Кудимов пригнулся, закрыл лицо руками. Еще удар. Крупный план окровавленного, разбитого лица.
– Руслана на «скорой» увезли в больницу. Ему предстоит пережить несколько пластических операций, – сообщил Бутейко, – а капитану Соколову ничего, кроме выговора, не грозит.
В кадре появилась хорошенькая худенькая девочка лет двенадцати. Это было продолжение профессиональной съемки на Старом Арбате.
– Как тебя зовут? – спросил Бутейко.
– Наташа.
– Тебе нравится Руслан Кудимов?
– Он мне не просто нравится, когда мне плохо, я смотрю на его фотографии, и сразу на душе становится светло. Он для меня как солнышко. Я очень, очень его люблю. Его лицо для меня – это все…
– Наташа, что бы ты сделала с человеком, который изуродовал лицо Руслана?
– Я бы его убила, – не задумываясь, ответила девочка.
Сюжет закончился. На экране была студия.
– Я действительно не знаю, что сказать, – произнес один из ведущих после долгой, многозначительной паузы. – У нас в гостях автор сюжета Артем Бутейко, а также свидетель этих ужасных событий Александр Анисимов.
– Знаете, когда рассказывают ужасы про нашу милицию, кажется, что многое преувеличивают. Все мы слышали о том, как бьют в отделениях, как выбивают признания. Просто волосы дыбом встают, когда подумаешь, что за это никому ничего не бывает, – мрачно начал Бутейко.
– Я сначала просто глазам своим не поверил, – вступил Анисимов, – я не представлял, что можно вот так просто разбить человеку лицо. В общем, ведь ни за что. Действительно, просто так, потому что ты милиционер, ты наделен властью. "
– Прости, Саша, у нас звонок, – перебил ведущий, – слушаем вас.
– Я бы тоже убила этого милиционера, – зазвучал возбужденный девичий голос, – вообще, сколько можно терпеть? Они звери какие-то, делают, что хотят.
Звонки зазвучали один за другим. Зрители были единодушны в своем возмущении.
Илья Никитич досмотрел кассету до конца. Он смутно вспомнил скандал трехлетней давности. Ну конечно, именно эта передача подняла волну, из дела капитана Соколова устроили что-то вроде показательного процесса. Тогда как раз в МВД в очередной раз менялось руководство, начиналась очередная кампания по борьбе со злоупотреблениями, сюжет имел резонанс на самом высоком уровне, и несчастного капитана превратили в козла отпущения. Кажется, он получил три года. Впрочем, все это надо уточнить.
* * *
В Шереметьево-2, еще не выходя из международной зоны, Лиза увидела сразу обоих, и мужа, и Юру. Она ждала багаж, подошла к стеклянному ограждению. Муж весело улыбался и махал ей рукой. Юра курил у другого выхода и тоже смотрел на нее, но мрачно, без улыбки.
«Надо будет что-то придумать, подойти к Юре, иначе он страшно обидится», – Лиза улыбнулась мужу, знаками показала, что багажа еще нет. Повернув голову, встретилась взглядом с Юрой.
«Тоже мне, конспиратор. Надел кепку, очки и думает, его нельзя узнать. Конечно, Миша видел его мельком, не больше двух раз, однако интуиция у него отличная. Дело даже не в том, что Юра все-таки приехал, вопреки моим уговорам. Дело в моем напряжении, которое Миша почувствует моментально».
Она отступила назад, пытаясь спрятаться в толпе от радостных глаз Михаила Генриховича, не спеша направилась к другому выходу, где вжался лицом в стекло Юра. Там, у красного коридора, народу было меньше. Им удалось обменяться несколькими фразами сквозь стекло. Они поняли друг друга по движению губ.
– Я тебя люблю, – произнес Юра беззвучно, снял очки, глаза его стали еще грустней, взгляд показался Лизе совсем растерянным и беззащитным. Только что она думала, что он явился сюда из упрямства, почти назло ей и ее мужу, но сейчас раздражение сменилось жалостью.
«А ведь действительно любит. У него никого нет, кроме собаки, щенка-доберманихи, которую он назвал Лотой и купил скорее для меня, чем для себя. Кто же виноват, что так вышло? Встретил бы он другую, незамужнюю, бездетную, и была бы у него нормальная семья. Мы столько говорили об этом, что уже стало скучно обсуждать неразумность и несправедливость его выбора».
Лиза улыбнулась и повторила движение его губ, потом, также беззвучно, добавила:
– Уезжай, пожалуйста.
Он понял, отрицательно помотал головой. И вдруг в глазах его она увидела не то чтобы тревогу, а какое-то неприятное удивление. Оглянувшись, она столкнулась лицом к лицу с Красавченко.
– Багаж уже пришел, – сообщил он громко, – вот ваш чемодан. А это, как я понимаю, ваш Юраша? Тот самый, по которому вы соскучились в Канаде? Ну что ж, будет приятно познакомиться. Должен сказать, ваш законный супруг выглядит куда привлекательней, – он откровенно улыбнулся растерянному Юре и даже помахал ему рукой, – Лиза, может, вы хоть спасибо скажете? Я ведь снял ваш чемодан с ленты, нашел для вас багажную тележку, а вы так и не ответили мне, собираетесь приглашать меня на передачу или нет. Ох, пардон, я вижу, вам не до меня. Сюда направляется законный супруг. Изумительная сцена!