Не секрет, что в Мемфисе слишком много адвокатов. Нам это говорили, когда мы поступали в колледж, предупреждали о перенасыщении представителями нашей профессии, и не только в Мемфисе, но повсюду, и что некоторым из нас суждено убиваться над учебниками три года, потом бороться за получение лицензии и в конечном счете не найти себе работы. И выходит, это благо — так нам говорили на первом году обучения, когда мы определяли, кто чем будет заниматься, — что по крайней мере треть из нас отсеется на экзаменах. Ну, они этому и способствовали.
Я могу назвать с десяток студентов, которые по окончании колледжа вместе со мной в следующем месяце будут иметь после выпускных экзаменов вдоволь времени, чтобы изучать искусство защиты, потому что останутся без места. Таким образом, семь лет учебы — и безработица. Можно также представить, сколько десятков моих сокурсников вынуждены будут работать помощниками адвокатов и прокуроров или низкооплачиваемыми судебными клерками у недостаточно оплачиваемых судей, а о таких должностях речи не шло, когда мы начинали учиться в юридическом колледже.
Так что во многих отношениях я просто гордился моим местом у «Броднэкс и Спир», в настоящей адвокатской фирме. И, конечно, я иногда задирал нос, сравнивая себя с менее удачливыми и талантливыми, которые еще только бегали в поисках места. Однако высокомерие внезапно испарилось.
Сейчас я еду в город, и желудок у меня сводит судорога. Для меня не найдется места в такой фирме, как «Трень-Брень».
Как обычно, «тойота» фыркает и плюется, но по крайней мере едет.
Я пытаюсь понять причину слияния. Пару лет назад «Трень-Брень» слопала фирму с тридцатью служащими, и долгое время это будоражило городскую общественность. Но я не помнил, потеряли эти служащие тогда работу или нет.
Однако зачем им понадобилась «Броднэкс и Спир» с ее пятнадцатью адвокатами? И я вдруг понимаю, как же мало мне известно относительно моего будущего работодателя. Старик Броднэкс умер несколько лет назад, и его мясистое лицо обессмертили в безобразном бронзовом бюсте, стоящем около парадного подъезда. Спир — его зять, давно уже находящийся в разводе с его дочерью. Я мимолетно виделся со Спиром, и он был довольно любезен. Во время второго или третьего разговора мне поведали, что их самые крупные клиенты — какие-то две страховые компании и что восемьдесят процентов всех дел составляют процессы, связанные с автомобильными авариями и защитой интересов этих компаний.
Возможно, «Трень-Брень» нуждается в пополнении своего собственного отдела по защите от претензий, связанных с автомобильными катастрофами. Кто знает…
На главной улице движение очень сильное, но машины устремляются в основном в обратном направлении. Я могу уже видеть высокие здания в центре города. Нет, конечно, Лойд Бек, и Карсон Белл, и все остальные парни в «Броднэкс и Спир», от которых это зависит, не стали бы нанимать меня и строить всяческие планы на мой счет, если бы собирались потом перерезать мне глотку из-за своих денежных интересов. Они не стали бы объединяться с «Трень-Брень», не имея возможности защитить своих собственных людей и предавая их, не правда ли?
Весь прошлый год те из моих товарищей по колледжу, которые окончат его в следующем месяце вместе со мной, прочесывали город в поисках работы. И больше мест, конечно, не осталось. Ни одного крошечного местечка, которое бы ускользнуло незамеченным.
Хотя парковки значительно опустели и места приткнуться достаточно, я незаконно припарковываю машину напротив восьмиэтажного здания, где размещается «Броднэкс и Спир».
В двух кварталах отсюда расположен банк, самое высокое строение в городе, и половину верхних этажей арендует, конечно, «Трень-Брень». Со своего роскошного насеста они имеют возможность с презрением посматривать на остальной город.
Ненавижу их.
Я бросаюсь бегом через улицу и вхожу в грязный холл административного корпуса. Налево два лифта. Справа замечаю знакомое лицо. Это Ричард Спейн, служащий «Броднэкс и Спир», очень симпатичный человек, который угостил меня ленчем в первое мое посещение фирмы, он сидит на мраморной скамье, уставив отсутствующий взгляд в пол.
— Ричард, — говорю я, подходя к нему, — это я, Руди Бейлор.
Он остается недвижим и продолжает так же глазеть в пол.
Я сажусь рядом.
— Ричард, с вами все в порядке?
Но он как бы не слышит. Маленький холл сейчас пуст, все тихо и спокойно.
Он медленно поворачивает ко мне голову и слегка приоткрывает рот.
— Они уволили меня, — произносит он тихо. Глаза у него красные, словно он плакал или много выпил.
Я шумно заглатываю воздух.
— Кто? — говорю я хрипло, уже зная наперед ответ.
— Они меня уволили, — повторяет он.
— Ричард, пожалуйста, объясните мне. Что происходит? Кто увольняется?
— Они уволили всех служащих, — медленно отвечает он. — Бек пригласил нас всех в конференц-зал и сказал, что партнеры — совладельцы компании решили продать фирму руководству «Тинли Бритт», а там нет мест для наших служащих. Вот и все. Дал нам час на то, чтобы мы очистили письменные столы и покинули здание. — Рассказывая, он покачивает головой из стороны в сторону и смотрит теперь на дверцы лифта.
— Вот и все, — повторяю я.
— Ты, наверное, хочешь узнать насчет своей должности? — говорит Ричард, все еще озирая холл.
— Да, хотелось бы.
— Но этим мерзавцам до тебя нет дела.
Я, конечно, уже это понял.
— Но почему же они уволили всех вас, своих служащих? — спрашиваю я едва слышно. Честно говоря, мне это безразлично, но я стараюсь, чтобы голос звучал искренно.
— «Трень-Брень» нужны наши клиенты, — отвечает он. — Чтобы заполучить клиентов, им надо было купить партнеров. А мы, служащие, им просто мешаем.
— Жаль, — отвечаю я.
— Мне тоже. О тебе вспоминали во время собрания, потому что ты единственный вновь принятый служащий. Бек сказал, что пытался до тебя дозвониться и сообщить плохие новости. И ты попал под топор, Руди. Сочувствую.
Я опускаю голову и тоже начинаю изучать пол. Ладони у меня потные.
— Ты знаешь, сколько денег я заработал в прошлом году? — спрашивает он.
— Сколько?