Вскоре после того как Донни поставили диагноз «острая лейкемия», была сделала слабая попытка собрать деньги на его лечение. Дот подключила нескольких друзей, и они поместили фотографию Донни на рекламах молока в кафе и магазинах мелочей по всему северному Мемфису. По ее словам, собрали немного. Тогда они сняли местный музыкальный зал и закатили большую вечеринку с угощением — сом и водоросли — и даже упросили местного диск-жокея запускать пластинки. Вечеринка обошлась в двадцать восемь долларов.
Его первый курс химиотерапии стоил четыре тысячи — две трети суммы было собрано больницей Святого Петра. Семья вместе с друзьями и сочувствующими наскребла остальное. Через пять месяцев лейкемия возобновилась в полную мощь.
Пока работаю лопатой и граблями и потею, я сосредоточиваю все умственные способности на ненависти к «Дару жизни». Это, конечно, нетрудно, но мне понадобится много справедливого гнева и рвения, чтобы быть в силах вести будущую войну с «Тинли Бритт».
Ленч меня приятно удивляет. Мисс Берди сварила куриный суп. Это не совсем то, чего хотелось бы в такой жаркий День, но я приветствую измену сандвичам с консервированной индейкой. Донни Рей съедает половину тарелки и говорит, что хотел бы вздремнуть. И предпочел бы в гамаке. Мы ведем его через лужайку и помогаем забраться в гамак. Хотя больше тридцати градусов жары, он просит укрыть его одеялом.
Потом мы с мисс Берди сидим в тенечке, посасываем лимонад и рассуждаем о том, как все это печально. Я немного рассказываю о процессе, затеваемом против «Дара жизни», и особенно подчеркиваю, что потребовал от них компенсации в Десять миллионов долларов. Она задает несколько общих вопросов об экзамене, а затем исчезает в доме.
Вернувшись, она подает мне письмо от своего адвоката из Атланты. Я узнаю это по фирменной марке.
— Вы можете объяснить, что это такое? — спрашивает она, останавливаясь передо мной и подбочениваясь.
Адвокат приложил к своему письму копию моего. А я в своем, пояснив, что представляю теперь интересы мисс Берди Бердсонг и что она просила меня составить черновик нового завещания, сообщил о необходимости получить информацию о величине состояния ее покойного мужа. И в ответном письме адвокат осведомился, разрешает ли она передать мне просимую информацию. Тон вопроса совершенно безразличный, словно ему просто интересно знать, каковы будут ее указания на этот счет.
— Здесь же все черным по белому, — говорю я. — Я ведь ваш адвокат, и мне нужна информация.
— Но вы не поставили меня в известность, что будете добывать эти сведения в Атланте.
— А что здесь плохого? Что за всем этим таится, мисс Верди? Почему все держится в таком секрете?
— Судья хранит дело опечатанным в своем сейфе, — отвечает она, пожав плечами, словно все понятно и так.
— А что содержится в судебном деле?
— Да всякая чепуха.
— Касательно вас?
— Господи помилуй, конечно, нет!
— О`кей. Тогда о ком же?
— О семье Тони. Понимаете, его брат был неприлично богат, жил во Флориде, имел несколько жен и детей от разных браков. И он, и все его родственники были сумасшедшими. И начали большую потасовку по поводу завещаний, их всего четыре, наверное. Я не очень много знаю обо всем этом, но как-то слышала, что, когда суд кончился, только адвокатам заплатили шесть миллионов. А часть денег капнула Тони, который умер сразу же после того, как по законам Флориды стал наследником. Он даже узнать об этом не успел, так скоропостижно умер. А у него никого не осталось, кроме жены, то есть меня. Вот все, что мне известно.
Не важно, как она получила деньги. Однако хорошо бы узнать, сколько она получила.
— Вы не хотите сейчас поговорить о завещании? — спрашиваю я.
— Нет. Позже, — отвечает она, беря садовые перчатки. — Давайте работать.
Спустя еще несколько часов я сижу с Дот и Донни Реем в заросшем бурьяном внутреннем дворике за кухней. Бадди, слава тебе Господи, уже в постели. Донни Рей измучен поездкой к мисс Берди.
В этот субботний вечер в пригороде запахи древесного угля и жарящихся на барбекю блюд насыщают знойный воздух.
Через деревянные заборы и аккуратно подстриженные живые изгороди разносятся голоса хозяев пирушек и гостей. Гораздо приятнее просто сидеть и слушать, чем разговаривать. Дот предпочитает курить и пить свой излюбленный растворимый кофе без кофеина, время от времени делясь совершенно неинтересными сведениями насчет одного из соседей. Или — о его собаках. Другому соседу, пенсионеру, на прошлой неделе отрезало палец циркулярной пилой, и она сообщает об этом не меньше трех раз.
Но я ничего не имею против. Я могу сидеть вот так и слушать часами. Мозг у меня все еще в отупении после экзамена.
И не надо тратить много усилий, чтобы развлечь меня. А когда мне удается позабыть о юриспруденции, думаю только о Келли. Я еще должен изобрести безопасный способ войти с ней в контакт, и я обязательно что-нибудь придумаю. Дайте только время.
Судебный центр округа Шелби размещен в современном двенадцатиэтажном здании в центре города. По идее здесь должен отправляться весь процесс судопроизводства. Тут множество залов для судебных заседаний, кабинетов служащих и администраторов. Здесь работают главный окружной судья и шериф. Имеется даже тюрьма.
Суд по криминальным делам делится на десять отделов, в каждом свой судья со своим списком дел, которые слушаются в разных залах заседаний. На средних этажах кишмя кишат адвокаты, полицейские, обвиняемые и их родственники. Для адвоката-новичка это пугающие джунгли, но Дек знает, как вести себя здесь. Он уже сделал несколько звонков.
Дек указывает на дверь Четвертого отдела и говорит, что через час мы должны здесь встретиться. Я вхожу в двойные двери и сажусь на задней скамейке. На полу ковровое покрытие, мебель удручающе современная. Впереди у стола, словно муравьи, снуют адвокаты. Направо отделенное от зала помещение, где десяток одетых в оранжевые робы арестованных ожидают своей первой встречи с судьей. Какой-то прокурор просматривает стопку папок, ища в ней нужное дело.
Во втором ряду я вижу Клиффа Райкера. Он совещается со своим адвокатом, просматривая какие-то бумаги. Его жены в зале нет.
Появляется судья, и все встают. Несколько дел откладываются, рассматриваются суммы, вносимые в залог, решаются случаи их сокращения или неуплаты, назначаются даты новых слушаний. Адвокаты быстро совещаются, затем кивают и что-то шепчут его чести.