Моя долгоиграющая проблема, естественно, стала достоянием подруг. Они мне посоветовали купить телефонный аппарат с определителем номера. Вычислить обманутую жену, поговорить с ней. Не поможет — заявить в милицию. Толковый совет. Я так и сделала. Тем более, что до возвращения моего мужа из рейса осталось всего ничего.
Когда она позвонила в очередной раз, на новом аппарате номер мгновенно высветился. Я даже не пыталась что-то в трубку говорить, быстро на бумажку цифры записывала, потому что из инструкции не поняла, как в память номер загонять и доставать.
В платной справочной мне сообщили: номер принадлежит Козлову Виктору Владимировичу. Имя ничего мне не сказало. В круг моих знакомых этот блудливый субъект определенно не входил.
Я давила на кнопки аппарата со свирепой злостью, словно хотела их вовнутрь загнать. Ответил мужской голос.
— Виктор Владимирович?
— Да, это я.
— Послушайте, господин хороший! Ваша жена регулярно названивает мне и обвиняет в смертных грехах. Мне это надоело! Или приструните ее, или я подам заявление в милицию!
И тут он сказал такое, что моя злость мгновенно улетучилась, вместо нее возник страх, замешенный на недоумении:
— Инна Александровна! Понимаю ваше состояние. Извините, пожалуйста! Это — недоразумение.
— Недоразумение? — пробормотала я. — Откуда вы знаете мое имя? Кто вы такие?
В трубке отчетливо послышались какие-то крики, рыдания, звон бьющейся посуды.
— Простите! — торопливо зачастил Виктор Владимирович. — Сейчас не могу разговаривать.
— Идите к черту! — закричала я. — То есть не идите, а стойте! Немедленно объясните, что происходит!
— Завтра! — перекрикивал он нараставший шум. — Завтра на работе вам все объясню. Простите!
Несколько секунд я слушала короткие гудки «занято», потом положила трубку на рычаг. Завтра? На работе? Ничего не понимаю!
На душе было неспокойно, поселилась неясная тревога и всю ночь не давала уснуть. Хорошо, что сын у родителей. Дважды вставала, с опаской обходила квартиру и проверяла замки входной двери. Мне казалось, что я попала под чье-то наблюдение, в мою жизнь вторглись непрошеные, коварные личности, манипулируют мной, преследуют цели, о которых я не могу догадываться. Ревнивая жена, которую я в глаза не видела, — глупость! Но сколько больших бед начинались с маленьких глупостей!
И на следующий день на работе все валилось у меня из рук. Вздрагивала от каждого телефонного звонка, испуганно всматривалась в каждого человека, входившего в кабинет.
Он подошел ко мне в коридоре во время обеда.
— Инна Александровна! Вы в столовую? Пойдемте вместе.
Я приросла к полу. Ткнула в него пальцем:
— Виктор Владимирович Козлов!
— Совершенно верно.
Мы знакомы лет пятнадцать. Что значит «знакомы»? Приветствуем друг друга при встрече, как люди много лет работающие в разных подразделениях, но на одном этаже. Если перекинулись когда-либо парой слов, то эти моменты в мой памяти не отложились.
В столовой мы загрузили подносы и сели за столик. У меня аппетита совершенно не было. Виктор Владимирович жевал с монотонностью барана. Склонился над тарелкой, предоставив мне на обозрение свою лысеющую макушку, и молча предавался процессу пищеварения. Менее всего он был похож на бабника, жуира и сокрушителя женских сердец. Скорее напоминал старую, побитую жизнью моль.
— Итак, — заговорила я, — жена ревнует вас ко мне? Уточняю: именно вас и лично ко мне?
Постаралась говорить спокойно, без ехидства. Но Виктор Владимирович, похоже, и не очень заботился оттенками моего голоса. Понуро кивнул и подвинул к себе тарелку с бифштексом.
— Но это же бред! — возмутилась я. — Хватит вам жевать! Объясните, как ей взбрело подобное в голову?
Он отложил вилку, но глаз не поднял:
— Ксюша увидела, как мы поздоровались.
— Что сделали?
— На Приморском бульваре, несколько месяцев назад. Мы гуляли, вы шли навстречу, кивнули мне и улыбнулись.
— Когда? Господи, да не важно когда! Что дальше? В постели нас застукала, письма перехватила? — горячилась я. — Поздоровались — чего, заметьте, не припоминаю, и потом?
— Все.
— Как все? Ваша Ксюша обрывает телефон и осыпает меня оскорблениями.
— Ей показалось, будто мы, — замялся Виктор Владимирович, — по-особому переглянулись… как тайные любовники.
— Ну, знаете! — я задохнулась от негодования. — А если ей завтра покажется, что у меня в сумке бомба, она камнями в меня начнет швырять? Ваша жена здорова или больна на всю голову?
Инна Александровна! Не горячитесь и, пожалуйста, извините! Я постараюсь сделать все возможное, чтобы звонки прекратились, — Виктор Владимирович набрался мужества и посмотрел мне в глаза.
— Сделайте милость! Уж постарайтесь!
Хотела еще прибавить пару грозных предупреждений, но осеклась — язык не повернулся угрожать этому человеку с выцветшими усталыми глазами.
Ничего у Виктора Владимировича не вышло. Ксюша продолжала звонить. Причем, я стала понимать, что хватается она за телефонную трубку на пике припадка ревности. Извергнет проклятия, бросит трубку, порыдает и затихнет.
Я сама вслед за ее звонком набирала номер Козловых, убеждала рыдающую Ксению Михайловну:
— Клянусь всем самым дорогим! Родителями, мужем, ребенком! Ну, не было у меня ничего с вашим мужем! Не было! Даже в мыслях!
— Как вы можете клясться ребенком? Для вас нет ничего святого!
Разговаривать с ней — все равно, что общаться со сломанным роботом, у которого все программы сгорели, кроме той, что утверждает: Инна Александровна — очень плохой человек, она — любовница моего мужа.
Брошенная мною в пылу, в запале фраза про бред и больную голову Ксении Михайловны постепенно превратилась в уверенность. Не мог нормальный, психически уравновешенный человек быть настолько непробиваемо упертым! Для нее не существовало аргументов, логики, доводов, клятв, уверений. Только слепая убежденность в неверности мужа, в коварности разлучницы и их (нашем) желании одурачить бедную страдалицу. А страдала она действительно отчаянно. Мои неприятности казались детскими невзгодами по сравнению с этим комком голых кровоточащих нервов. Мне было жаль ее до слез. А что делать?
Вызвала Виктора Владимировича на разговор. На том же месте, в столовой, в обед.
— Поймите! — невольно горячилась. — У вашей жены явное отклонение. Невроз, психоз, депрессия — не знаю что! Ей нужно подлечиться. Ведь существуют таблетки, лекарства. Покажите ее специалистам по психике.
Он вяло жевал, словно пища вкуса не имела, и процесс ее поглощения он выполняет механически.