— Но как же? — говорил «китаец» мне в спину, потому что я развернулась и пошла в читальный зал.
Там он меня ловко обогнал, первым сдал свои журналы и, не отходя от стойки, с улыбкой поджидал. Но когда я положила на стол книгу и библиотекарь громко (в библиотеке не принято разговаривать громко) сказала: «А, Уголовный кодекс России», он вдруг стушевался и попятился к выходу.
Я облегченно вздохнула — только ухажера мне не хватало. Библиотекарь неожиданно преобразилась — из грубой мымры превратилась в милую девушку, чем-то глубоко опечаленную.
— Он здесь женщин клеит, — сказала она мне. — К нам ведь многие одинокие приходят. Он их опутывает и уводит. Я думаю: вдруг это сексуальный маньяк? Хоть бы одну второй раз увидеть. Заявить на него? А что скажешь милиции? Они же по доброй воле. Как вы думаете? Мучаюсь ужасно. Может, они не приходят, потому что его встретить не хотят, а может… — Она шумно потянула носом.
— Я вас понимаю. Уголовный кодекс, статья триста шестнадцать.
— Вы считаете, надо заявить?
— Я считаю, надо звонить. У вас же есть формуляры читателей, там домашние телефоны.
— Боже! — восхищенно всплеснула руками девушка. — Как гениально! Как дедуктивно!
Дедуктивность у меня развилась не иначе как от чтения законов.
Библиотекарь достала стопку формуляров:
— Вот! Я уже отложила на всякий случай. Ваш убираем, а остальные, пятнадцать штук, — пожалуйста.
— Что — пожалуйста?
— Но вы же не бросите меня одну? Давайте вместе звонить. Меня Наташа зовут.
Мне самое время было решать чужие проблемы, но я невольно стала перебирать книжицы, обращая внимание на год рождения, и удивленно заметила:
— От двадцати до пятидесяти!
— Точно маньяк! Что он с ними сделал?
— Ладно, — сдалась я, — давайте звонить.
В читальном зале еще оставались две студентки, сосредоточенно переписывающие что-то из энциклопедии в тетрадки, и старичок, низко склонившийся над газетами с лупой перед глазами. Чтобы им не мешать, мы оттащили телефонный аппарат, насколько хватило провода, вглубь между стеллажами и уселись на маленькие скамейки, на которые становятся библиотекари, когда нужная книга стоит на верхних полках.
Наташа набрала номер и протянула мне трубку. Я не успела возмутиться, — почему я первая? — как на том конце ответили.
— Добрый вечер, — поздоровалась я, — вас беспокоят из.., поликлиники. Могу поговорить с… Назаровой Викторией Павловной? Почему издеваюсь? Вчера похоронили? Мы сами дали заключение? Скажите, а причина смерти…
На том конце бросили трубку.
— Видите? — испуганно прошептала Наташа. Он ее? Да?
— Следующий формуляр! — решительно потребовала я. — Диктуйте номер. Здравствуйте! Это квартира Чебукиной Эльвиры Степановны? Из поликлиники звонят. — Я закрыла рукой микрофон и синхронно передавала Наташе информацию:
— Обменяли квартиры, она переехала в другой город.
Но в принципе она здорова? — спросила я. в трубку. — Что значит понятия не имеете? Может, человека давно нет в живых, а вы и в ус не дуете. Кто я такая? Кто нужно!
По следующим пяти номерам никто не ответил. Тревога наша усиливалась. Наташа испуганно твердила: «Ужасно, ужасно! Надо было мне раньше!» Я крутила телефонный диск и, когда наконец ответили, вздрогнула от неожиданности и потребовала:
— Диктуйте фамилии всех проживающих в квартире. Что? Это из поликлиники, проверка картотеки. Так, так, а Марина Ивановна? Это вы? — вскричала я и, забыв прикрыть микрофон, сообщила Наташе:
— Это она! Что? Чему радуюсь? Тому, что вы живы. Какая кардиограмма? В пятницу делали, понятно. Да ничего страшного в вашей кардиограмме нет, то есть точно я не знаю, это к лечащему врачу. Ничего я от вас не скрываю! Перестаньте плакать! О господи! Я совершенно по другому поводу. Выпейте корвалол и будьте здоровы.
Я положила трубку и вопросительно посмотрела на Наташу. Все это смахивало на безумие.
— Одна живая еще ничего не значит! — непререкаемо заявила библиотекарь.
— Тогда звоните сами.
— Хорошо. А что сказать?
— Лепите горбатого, как я.
— Здравствуйте! — Наташе ответили с первой же попытки. — Вас беспокоят из поликлиники, то есть из библиотеки. — От волнения Наташа говорила тонким и дребезжащим голосом.
— Перерегистрация читателей, — подсказала я.
Наташа благодарно кивнула и пропищала:
— Мы проводим перегири.., пегери.., пере-регистрацию читателей, — слово далось ей с третьей попытки. — Татьяна Витальевна, это вы? Ой, как хорошо! А почему вы к нам больше не ходите? На всю оставшуюся жизнь? Спасибо! Извините. До свидания!
— Что она сказала?
— Что начиталась на всю оставшуюся жизнь. И ноги ее больше у нас не будет. Нет, ну почему из-за одного маньяка страдает библиотека? Нам, между прочим, категорию присваивают в зависимости от числа читателей.
— Все! Хватит глупостями заниматься. Женщины находятся в добром здравии, кроме убывших естественным путем. Можете успокоиться.
— Но мы не выяснили, что он с ними делал! — капризно возмутилась Наташа.
— Вам сколько лет? — спросила я.
— Двадцать.
— Замужем?
— Нет.
— Понятно. Как всякую девушку на выданье, вас терзает половое любопытство.
— Как будто вам не интересно, — парировала Наташа. — Ну пожалуйста, еще один звонок! Вот этой. — Она протянула нижний формуляр из стопки. — Давайте скажем, что из милиции? Или нет, лучше — из общества изнасилованных женщин, я читала, есть такое.
— И что я спрошу? Что нужно сделать с женщиной, чтобы отбить у нее охоту к литературе?
— Придумайте что-нибудь. У вас так здорово врать получается.
Я всю жизнь себя считала правдивым человеком, не способным к лукавству и лицемерию. Ошибалась, выходит. Но половые извращения, чего греха таить, у нормальных людей вызывают такой же интерес, как человеческие повадки у животных.
— Несите формуляр маньяка, — сказала я.
Мы одновременно оглянулись: у стола библиотекаря маячили студентки и пенсионер. Неизвестно, сколько времени они прислушивались к нашим разговорам.
— Библиотека закрылась полчаса назад, — ахнула Наташа.
Она быстренько вытолкала читателей.
Старичок на прощание хитро подмигнул:
— Ох, я в молодости таким маньяком был!
Недовольные студентки громко обменялись мнениями в дверях:
— С виду приличные, а сами — телефонные хулиганки.
Последнему абоненту я решила не врать и рассказать все как есть: