Вот и отвлеклись.
Во время шоу Ника установила мысленный контакт с Лхарой, чем и обратила на себя внимание настигших беглянку людей доктора Менгеле. Они в темпе навели справки о нас и быстро сообразили, кем является Ника Майорова, чем привели свихнувшегося наци в дикий восторг.
Ребенок-индиго! Неслыханная удача! Да еще вместе с матерью! Это же какой простор для экспериментов, а вдруг удастся поставить производство детей-индиго на поток! Целая армия сверхлюдей – да перед ними любое оружие будет бессильно!
Я же говорю – псих.
Но благодаря этому психу мы оказались здесь, на другом конце планеты, вдали от цивилизованного мира.
И здесь же я узнала, что увезла из Москвы последний подарок Лешки – нашего сына. И мне стало еще хуже – как только Менгеле узнает о моей беременности, участь нерожденного ребенка будет решена. На свет появится очередной мутант.
Но – не случилось. Оказалось, что наци, сам того не ведая, уже создал пока не армию, но целый взвод детей-индиго, экспериментируя с зародышами. В каждом из племен обнаружились два-три представителя новой расы, среди них оказалась и Лхара.
И как только Сильные, как назвали их в племенах, осознали свои способности и научились управлять ими, паучье гнездо доктора Менгеле было стерто с лица земли, причем в прямом смысле слова.
Как это происходило, я вспоминать не хочу. Слишком уж все было жутко и в прямом смысле слова бесчеловечно. Впрочем, не мне судить – этим людям пришлось перенести слишком многое…
Погибли все самозваные боги. В живых оставили лишь Петера Вайса, Огненного Бога (уж очень рыжим и конопатым он уродился), помогавшего нам с Никой сбежать. Петер попал сюда не по своей воле, его заманил интересной работой отец, преданный помощник Менгеле. Парень ничего не знал о творящихся здесь ужасах, а когда узнал – было поздно. Обратной дороги из центра не существовало.
И вот уже больше трех лет мы живем здесь. На развалинах поселка были построены несколько домов – для нас, для Петера и что-то типа больнички, где Петер лечил местных. К счастью, во время разгрома уцелел подземный склад с продовольствием и медикаментами, так что проблем у единственного на всю округу доктора с дипломом не было. Люди доверяли рыжему, и даже шаманы племен ходили к Петеру лечиться.
А когда мне пришло время рожать, рыжий доктор помог появиться на свет моему сыну.
Которого я назвала Алексеем.
Потому что, дура такая, так и не смогла забыть его отца.
Когда мой сын только учился говорить, он не справлялся с буквами «р» и «л», и ласковое мамино Лешик превратил в Ешик.
А в результате стал Ежиком. Хотя собственно ежика малыш совсем не напоминал. Он до боли в сердце напоминал мне только одного человека – своего отца. Маленькая Ника тоже очень походила на Алексея, только цвет волос был мой, да глаза необычные, серо-карие. Но теперь, когда ей было уже без малого одиннадцать, моя доча очень изменилась. Вытянулась, повзрослела, светлые кудряшки, легким облачком вихрившиеся вокруг головы, превратились в густые, слегка вьющиеся, ольхового оттенка волосы, а черты лица все больше напоминали мне мои собственные, хотя и отцовского осталось немало.
Но подрос Алексей Майоров-младший, у которого вообще ничего моего не просматривалось. Большущие карие глазенки с прозеленью, длинные каштановые волосы, которые парень категорически отказывался стричь, мимика, улыбка, жесты, даже интонации – Господи, больно-то как! Но ни за что на свете я не отказалась бы от этой боли.
Да, забыла сказать – наш Ежик унаследовал от отца великолепный слух и голос, и в данный момент распевает на весь лес охотничью песню племени Земли. Разумеется, на языке оригинала, мои дети легко выучили его. А вот я не захотела – все здесь понимали язык богов, то есть немецкий, на нем мы и общались. Потому что мне казалось, что, как только я начну свободно говорить на местном диалекте, эта земля навсегда станет нашим домом. И надежда на возвращение, робко теплившаяся в самом дальнем уголке души, погаснет окончательно.
Что касается учебы – учился у нас только Ежик, с ним занимались мы с Петером. А Ника с остальными индиго жили своей, немного отстраненной от всех, жизнью. Они никогда не злоупотребляли своей силой, доказывая соплеменникам, кто тут царь зверей. Все и так знали, помнили, кому они обязаны своей свободой.
Как знали и то, что самая сильная среди индиго Маленькая Сестра – Ника. И это было, пожалуй, главной причиной нашей изоляции здесь. Как, впрочем, и то, что все средства связи были уничтожены во время разгрома поселка. И об электричестве пришлось забыть, и о водопроводе, и о канализации.
Нет, мы не одичали, но Ежик знал обо всех достижениях цивилизации только по нашим рассказам. И, глядя порой на мускулистого загорелого дочерна малыша, почти всегда разгуливавшего в одних шортах и самодельных сандаликах (детской обуви на складе не было, как, впрочем, и женской), я не знала – радоваться мне или огорчаться. С одной стороны, мой сын был не по годам самостоятельным, смелым и сообразительным мальчишкой, совсем не похожим на избалованных цивилизацией трутней, для которых несчастные производители товаров вынуждены писать подробнейшие инструкции, такие, как, например, эти: «Кекс: снять упаковку, поместить кекс в рот, съесть»; «Электрическая пила: не останавливать лезвие руками!»; «Жидкий сыр: для более удобного использования снимите с банки крышку»; «Молоток: при заглатывании может нанести вред организму!». И так далее, и тому подобное.
Ежик отлично справляется с кексами со склада и даже сам научился снимать с них целлофановую упаковку. И никогда не пытался проглотить ни молоток, ни гвозди, ни даже очень соблазнительный фонендоскоп Петера.
Малыш не верит в существование другого, отличного от этого, мира, сколько бы мы ему ни рассказывали о нем. Потому что нормальные люди не могут жить по таким дурацким законам, вот!
По каким законам? Поскольку книг у нас мало, Ежик перечитал все, что читалось, в том числе и обнаруженную Петером распечатку, где ради хохмы были собраны самые кретинские законы, действующие в различных штатах США.
Если честно, я Ежика могу понять. Мир, живущий по таким законам, не имеет будущего. Как и тот, в котором отсутствует цветовая дифференциация штанов.
Судите сами:
Штат Аляска: вход в парикмахерскую с кенгуру строго запрещен.
Штат Алабама: запрещено продавать орешки после заката солнца по средам.
Штат Калифорния: запрещено есть апельсины в ванной.
Штат Коннектикут: запрещено ходить спиной вперед после заката солнца.
Штат Флорида: запрещено есть творог по воскресеньям после шести часов вечера.
Штат Айдахо: запрещена рыбалка со спины жирафа.
И много еще столь же «адекватного».
В общем, Ежику совсем не хотелось уезжать из привычного мира, в котором он родился, где живут все его друзья, где всегда тепло, только иногда идут проливные дожди, где буйство красок и живности, где нет никаких опасностей, а звери все очень добрые.