– Петер…
– Просто пообещай, ладно?
– Но…
– Пообещай!
– Обещаю.
По мере приближения к городку с труднопроизносимым названием трафик на Амазонке становился все более оживленным, и наш катер, абсолютно бесшумно движущийся против течения, мог вызвать из небытия ненужное любопытство. Которое загнать обратно очень трудно, сколько ни швыряй камни, оно все равно будет с громким стрекотом сопровождать нас до места. А там, сбившись в стаю, превратится в пристальный интерес.
Оно нам надо?
И потому были наспех сооружены жалкие подобия весел, и Петер старательно изображал теперь гребца. Ну а то, что греб он с невероятной скоростью, – никого не касается. Вот такой у нас мощный и тренированный мужчина, хотя так сразу и не скажешь.
К тому же Амазонка – не Волга, и оживленный трафик в данном случае – одна-две лодки в час, так что размахивать веслами Петеру приходилось не постоянно. А когда к гребле активно присоединился Ежик, это плеснуло немного красок в монотонность нашего путешествия.
Ближе к вечеру мы высадились неподалеку от города красавцев. Потому что после трех лет жизни среди исковерканных сволочным Менгеле мутантов любой нормальный человек казался мне необыкновенным красавчиком. Или красавицей.
Понятно, что вваливаться в город всей нашей, мягко говоря, странноватенькой компашкой не стоило, и потому было выбрано это уединенное местечко – буквально в двухстах метрах от окраины, и в то же время уже непроходимый лес. Вернее, труднопроходимый. Здесь, на Амазонке, это обычное дело.
Очень хотелось немедленно бежать в город, продать колье, найти Интернет или телефон, позвонить в Москву, но…
Забег в город откладывался до утра, поскольку солнце уже мигрировало за горизонт, а ночь здесь не подкрадывалась постепенно, кокетливо кутаясь в сумерки, а просто и незатейливо обрушивалась непроницаемым мраком. Который в этих дебрях был дружественно настроен вовсе не к молодежи, а к разнообразнейшим хищным тварям, в том числе и двуногим.
Что касается звонка в Москву…
Во-первых, не факт, что из этого пространственного ануса удастся туда дотянуться, а во-вторых…
Прошло больше трех лет, я не знаю, что происходит дома, как там мои друзья, служит ли все еще в ФСБ Сергей Львович, наша незаменимая палочка-выручалочка, и вообще – помнят ли они о нас?
Зачем напрягать людей, звать на помощь с другого полушария? Теперь, когда удалось выбраться из резервации, я справлюсь сама. Я ведь пока толком даже не знаю, куда нам лететь – сразу в Москву или к кому-то из подруг. К Таньскому в Швейцарию или к Сашке в Германию?
Почему не домой, в Москву? А он есть, этот дом? Кто живет сейчас в нашей квартире? Вряд ли она ждет нас все это время, скорее всего, там давно обосновалась новая мадам Майорова.
В общем, предупреждать никого о нашем появлении я не собиралась. А там посмотрим.
Утром мы немного поспорили, кто должен идти в город. Ну как немного – до драки, конечно, не дошло, но вороны с мусорной свалки сдохли бы от зависти. Потому что их гвалт по сравнению с нашим – жалкий лепет.
Помните загадку – как перевезти на другой берег волка, козу и капусту? Вот что-то похожее мы решали сейчас. Идти вдвоем нам с Петером? Но оставить детей, пусть даже и с индиго, я не могла. К тому же помощь Ники нам очень пригодилась бы в городе, особенно когда собираешься продать бриллиантовое колье. Идти троим, без Ежика? Без вариантов – пока мы не приедем домой, разлучаться с кем-либо из детей я не намерена. Взять его с собой? Мальчика, НИКОГДА не видевшего ни города, ни машин, ни такого количества обычных людей?!
Тогда о цели нашей вылазки в город придется забыть, сосредоточившись на адекватном поведении Алексея Майорова-младшего.
В итоге, распугав не только окрестных птиц, но и пираний с крокодилами, мы достигли шаткого консенсуса – в город отправился один Петер. Он здесь уже бывал, его знают, а если что – объединенный контроль индиго справится с любым «если что».
Его не было долго, очень долго. Больше трех часов я методично выгрызала себя изнутри, словно жадная мышь – головку сыра. Ежик проводил время более продуктивно – рыбачил вместе с одним из мужчин Племени Воды, Михар и Лхара следили за Петером, а Ника – за мной. Потому что, если меня не остановить, я сгрызу себя до корочки.
Дочка очень старалась отвлекать меня, но жадность мышей – штука серьезная. Сдохну от обжорства, но грызть не перестану!
Тогда к благородному делу возвращения матери адекватности был привлечен Ежик. Парень не стал особо заморачиваться – в некоторых случаях чем проще, чем лучше – и плюхнул мне на колени только что пойманную рыбу:
– Мамичка, почисти!
Рыба с такой мрачной перспективой примириться не могла, о чем и сигнализировала хлесткими ударами плавников и хвоста. Но мало этого – скользкая зараза еще и прыгала при этом, причем довольно высоко!
Вам понравится получить по физиономии от рыбы? Вот и мне нет.
Пришлось отвлечься от выгрызания на мщение. А когда я закончила мстить, вернулся Петер.
И его довольная улыбка подтвердила то, что все это время твердила мне Ника, – все в порядке, у рыжего получилось.
Помимо улыбки, это подтверждали и большие яркие пакеты в руках мужчины, при виде которых Ежик просто замер от восторга:
– Это что это?
– О-о-о, приятель, – заговорщицки подмигнул Петер, присаживаясь перед мальчиком на корточки, – тут столько всего! И вкусного, и красивого, и всякого!
– Вкусного? Как мед? Ух ты-ы-ы…
Дожила – мой сын обалдело смотрит на большущий «Чупа-чупс», словно дикари – на бусы. В горле вдруг запершило, а в углах глаз засуетились слезы. Ничего, родной мой ребеныш, ты быстро освоишься, ты ведь у меня паренек умный. И вообще, к хорошему привыкают быстро.
– А что это? – с придыханием спросил мальчик, робко прикоснувшись пальцем к яркой обертке. – Игрушка?
– Нет, это конфета.
– А что такое конфета?
Ну не было на складе Менгеле никаких сладостей, кроме сахара, не было!
Вместо ответа Петер развернул леденец и протянул красный шар на палочке Ежику:
– Лизни.
И на ближайшие двадцать минут мой сын ушел в нирвану. Правда, после выхода оттуда им очень живо заинтересовались пчелы, но с этим малыш справился самостоятельно.
Зато двадцать минут были наши, и этого Петеру вполне хватило.
Загипнотизировав Ежика, рыжий снова полез в пакет с торжественно-многообещающим видом фокусника:
– А теперь…
– А теперь кто-то получит по макушке, если немедленно не отчитается о проделанной работе, – угрюмо закончила фразу я.