– Так достань эти чертовы бумаги, ладно? Нэнс чуть не вспылил, но вовремя прикусил язык. Он ненавидел Гронка и его компанию головорезов, и, хотя ему нужна была та сотня, что он получал за час, он устал болтаться в этой грязной прокуренной комнате и ждать, когда ему свистнут. У него есть другие клиенты. Да и Кэл уже разваливался на части.

– Будем пытаться, – сказал он.

– Получше пытайся, – приказал Гронк, обращаясь к окну. – А теперь мне надо позвонить Барри и сказать ему, что мальчишку забрали и до него не дотянуться. Где-то заперли, и, может, там у двери сидит полицейский. – Он прикончил апельсиновый сок и бросил банку в сторону мусорной корзины, но промахнулся, банка со звоном покатилась вдоль стены. Он взглянул на Нэнса. – Барри захочет знать, можно ли добраться до мальчишки. Что ты предлагаешь?

– Предлагаю оставить его в покое. Это вам не Новый Орлеан, а он не просто маленький панк, с которым можно покончить, и все тут. За этим мальчишкой многие стоят. Люди за ним наблюдают. Если вы сделаете какую-нибудь глупость, на вас навалятся сотни агентов ФБР. Они вам дохнуть не дадут, и вы вместе с мистером Мальданно сгниете в тюрьме. Это не Новый Орлеан.

– Да ладно, – Гронк махнул рукой и вернулся к окну. – Я хочу, чтобы вы, ребята, продолжали за ним следить. Если его куда-нибудь переведут, я хочу знать немедленно. Если они поволокут его в суд, я хочу об этом знать. Придумай что-нибудь, Нэнс. Это твой город. Ты тут все ходы и выходы знаешь. Во всяком случае, должен знать. Тебе хорошие деньги платят.

– Да, сэр, – громко сказал Нэнс и вышел из комнаты.

Глава 23

Каждый вторник с утра Реджи исчезала на два часа в кабинете своего психиатра доктора Эллиота Левина, которого знала долгие годы. Он был тем архитектором, который помог ей собрать куски и обломки и сложить из них здание. В эти часы им никто никогда не мешал.

Клинт нервно ходил взад-вперед по приемной доктора Левина. Дайанна уже два раза звонила. Она прочла ему по телефону заявление и повестку. Он позвонил судье Рузвельту, в центр временного содержания и в офис доктора Левина, и теперь нетерпеливо ждал одиннадцати часов. Регистраторша старалась не обращать на него внимания.

* * *

Когда ее сеанс с доктором Левином подходил к концу, Реджи улыбалась. Она чмокнула Эллиота в, щеку, и они вышли, держась за руки, в его роскошную приемную, где ждал Клинт. Реджи сразу же перестала улыбаться.

– Что случилось? – спросила она, уверенная, что произошло что-то ужасное.

– Нам надо идти, – сказал Клинт, схватил се за руку и вытащил за дверь. Она только успела кивнуть Левину, который наблюдал за происходящим с интересом и беспокойством.

Они остановились на тротуаре неподалеку от маленькой автомобильной стоянки.

– Они забрали Марка Свея. Взяли под стражу.

– Что? Кто?

– Полиция. Сегодня утром было подано заявление, предполагающее, что Марк малолетний преступник, и Рузвельт приказал взять его под стражу. – Клинт показал на машину. – Давайте возьмем вашу. Я поведу.

– Кто подал заявление?

– Фолтригг. Дайанна звонила из больницы, там они его и забрали. Она там подралась с полицейским и снова перепугала Рикки. Я поговорил с ней и пообещал, что вы вызволите Марка.

Они выехали со стоянки.

– Рузвельт назначил слушание на полдень, – сообщил Клинт.

– Полдень! Да ты шутишь! Это же через пятьдесят шесть минут.

– Ускоренное слушание. Я примерно час назад с ним разговаривал, так он отказался обсуждать заявление. Вообще почти ничего не сказал. Куда мы теперь?

Она немного подумала.

– Он под замком, и мне его оттуда не вытащить. Поехали в суд по делам несовершеннолетних. Хочу посмотреть заявление и поговорить с Гарри Рузвельтом. Это же полный абсурд – устраивать слушание через несколько часов после подачи заявления. По закону должно пройти от трех до семи дней, а не от трех до семи часов.

– Но ведь есть положение об ускоренном слушании.

– Да, но только в чрезвычайных случаях. Они, видно, наврали Гарри с три короба. Малолетний преступник! Что мальчик сделал? Бред какой-то. Они просто пытаются заставить его говорить, Клинт, вот и все.

– Значит, вы такого не ждали?

– Конечно, нет. Во всяком случае, не здесь, не в суде для несовершеннолетних. Я подумывала, что Марку могут прислать повестку от Большого жюри в Новом Орлеане, но не от суда по делам несовершеннолетних. Он никакого преступления не совершал. Он не заслужил, чтобы его посадили.

– Тем не менее они сделали это.

* * *

Мактьюн застегнул ширинку и трижды нажал на рычаг, прежде чем устаревшая система спуска воды сработала. Унитаз был весь в коричневых потеках, пол мокрый, и он поблагодарил Бога за то, что работает в федеральном здании, где полный блеск и чистота. Да он лучше асфальт пойдет укладывать, чем согласится работать в суде по делам несовершеннолетних.

Тем не менее в данный момент, хотел он этого или нет, он находился именно там, тратил время на это дело о сенаторе Бойетте, потому что так приказал К.О.Льюис. А К.О. получает приказы непосредственно от мистера Ф.Дентона Войлза, который вот уже сорок два года является директором ФБР. И за все эти сорок два года ни один конгрессмен и ни один сенатор США не был убит. К тому же тело покойного Бойетта было где-то надежно припрятано. Мистер Войлз был очень расстроен, и не столько по поводу убийства как такового, сколько из-за неспособности ФБР с ним полностью разобраться.

Мактьюн подозревал, что миссис Реджи Лав прибудет незамедлительно, поскольку ее клиента выхватили у нее из-под носа, и будет в большом гневе, когда увидит его. Может, она поймет, что все эти юридические хитрости были задуманы в Новом Орлеане, не в Мемфисе, и уж, разумеется, не в его офисе. Не может же она не понять, что он, Мактьюн, просто один из исполнителей, делает, что ему говорят сверху. Вот если бы не попадаться ей на глаза до самого начала слушания!

Не тут-то было. Открыв дверь и выйдя в холл, Мактьюн оказался лицом к лицу с Реджи. За ее спиной стоял Клинт. Она сразу его заметила, и уже в следующую секунду он был прижат к стенке. Она приблизила к нему взволнованное лицо.

– Доброе утро, миссис Лав, – сказал, он, пытаясь спокойно улыбнуться.

– Реджи, Мактьюн.

– Доброе утро, Реджи.