Легировский нахмурился, начал тереть лоб. Что-то тут, по его разумению, было не так. Близкая молния за окном осветила на мгновение спартанское, но чистенькое убранство чайной, и сгустилась совсем уже непроглядная темень. Половой принес зажженную керосиновую лампу.
– Ну ладно, – гулким своим басом молвил Легировский, дождавшись, когда половой отойдет подалее. – Что-то мало для такой особы, как Сонька. С трудом верится. Три тысячи – это для нее не деньги. Ее уровень – тысяч тридцать, не ниже. Чего ради она с вами связалась? Нет, тут что-то не так. Дайте-ка подумать…
– Налейте мне еще чаю, – попросила Катенька.
Легировский налил, и взгляд его, острый, как шпага, вновь пронзил великую княжну насквозь. До крайности неуютно было ловить на себе этот взгляд.
– Пожалуй, я расскажу вам, какие странные дела со мною творятся, – сказал репортер. – Начну с того, что нынче утром я получил письмо, а в нем знаете что?
– Что?
– Билет на два спальных места на Литерный поезд до Владивостока. Каково! Я Подпаскова из «Московского листка» хотел с кашей съесть, когда он не выбил ни одного бесплатного билета для своего корреспондента. А стоимость билета на Литерный вам известна? От «Московских ведомостей» едет другой. Меня не берут. Хоть на подножке езжай, как бывало в молодости. И вот изволите видеть: билет от анонимного дарителя на имя Владимира Легировского. И приписка: со спутницей. С какой такой спутницей, смею вас спросить? Вижу, вам любопытно. Не с вами ли часом?
Великая княжна не смогла ответить – очень стучало сердце.
– Похоже на то, что с вами, – Легировский и голос смягчил, – ваше императорское высочество…
– Что? – Катеньку точно ужалили.
– Извините, я должен был узнать ваше императорское высочество раньше, – склонил голову проницательный репортер. – Эти локоны… Но главное, я должен был сообразить сразу! Эх! Старею…
– Вы… вы обознались. – От растерянности Катенька стала запинаться.
– Не думаю, ваше императорское высочество.
– Но… это же просто смешно!
– Возможно, ваше императорское высочество.
– Прошу вас, прекратите! Это неуместное титулование…
– Виноват. Само собой, инкогнито прежде всего. – Легировский почтительно склонил голову, но уж очень живо блестели его глаза под кустистыми бровями. Словно у охотника, подкрадывающегося к дичи на верный выстрел, или у старателя, неожиданно нашедшего крупный самородок. «Да ведь он авантюрист, – внезапно подумала великая княжна, – как, впрочем, и я. Два сапога пара».
И вместо дальнейшего бесполезного запирательства спросила прямо:
– Что меня выдало?
– Манера держаться, – тотчас ответил Легировский. – Ваше… то есть вы упустили не менее трех прекрасных возможностей расплакаться, дабы воздействовать на чувствительное мужское сердце. Согласитесь, что это несколько неестественно. Далее – очень скупые в последнее время газетные материалы об августейшей семье. О поездке великого князя Дмитрия Константиновича на Дальний Восток пишут много, но пишут только об этом. Как сговорились. Слухи о мошеннице, выдающей себя за дочь государя, – это третье. Непонятная суета в Сыскном и приезд в Москву начальника Крымского жандармского управления полковника Гоцеридзе – четвертое. Но главное, конечно, нежданный билет на две персоны и история с Сонькой Золотой Муфтой. Если подумать, через кого я получил сведения о том, что нынче утром ее должны выпустить, то многое становится понятно… – Легировский всхохотнул, едва не перекрыв очередной раскат грома, и замотал головой в полном восхищении – рот до ушей. – Ай да Акакий Фразибулович! Ловко обделано, ничего не скажешь!..
– Тише, прошу вас. – Катенька боязливо оглянулась. – В себе ли вы? Какой такой Акакий?
– Акакий Фразибулович Царапко, начальник московской сыскной полиции, – пояснил Легировский. – По части сыска мастер, каких мало, и вообще ловкая бестия. Держу пари, он вмиг понял, кто ему попался. Вопрос только в том, зачем ему вас ловить? От этого же одни неприятности. Если в Москве вас схватят жандармы, ему тоже плохо – почему не сыскная полиция? Гораздо лучше, если вы найдетесь сами и не здесь, а где-нибудь подальше. Тут весьма кстати подворачивается поездка великого князя на Дальний Восток через Москву, и готово решение. Припугнуть Соньку для Царапко пара пустяков. Да Золотую Муфту в любой момент можно задержать на три законные недели – та еще штучка! Сделает, что велено, да еще спасибо скажет. Дальше – подставить вам меня. Знал ведь, змей, что я просто так не уйду, начну допытываться. Знал, что вам понадобится надежный спутник. Знал, что я пять лет жизни отдам, чтобы попасть на Литерный…
– Не чересчур ли сложно? – усомнилась Катенька, едва поспевая за силлогизмами собеседника.
– Для Царапко? – Легировский снова всхохотнул. Положительно, этот сильный, не знакомый с этикетом человек начинал нравиться великой княжне. – Это для него пустое дело. Мастер, каких мало. Гений сыска, гений перевоплощения, гений интриги. Умен, деятелен. Большого будущего человек… ну и не хочет портить себе это будущее. Не дурак же он… Только все это, понятно, строго между нами, договорились?
– Договорились. – Катенька улыбнулась и вдруг протянула репортеру руку. – Жмите. Не вздумайте поцеловать. И не вставайте.
Вдруг все стало легко и просто. Худшее осталось позади – теперь великая княжна поверила в это. А впереди – о, впереди ждало что-то будоражащее, авантюрное и обязательно со счастливым концом! Как же иначе?
Осталось обговорить еще множество мелких деталей, и до конца грозы это было сделано. Легировский решительно отсоветовал Екатерине Константиновне появляться в Дурасовском переулке и, забрав ключ, сказал, что зайдет в квартиру сам и заберет все вещи «Аграфены Коровкиной».
– Новую квартирку я вам найду, не беспокойтесь. Там вас сам Царапко не сразу сыщет. Ну а послезавтра в Москву прибывает великий князь. Торжественная встреча, молебен, прием делегаций и все такое прочее… Нам туда не надо. Нам в Литерный надо. А знаете что, не очень-то мне нравятся ваши локоны. Я вас к театральным гримерам свожу, они вам новую внешность сделают. Комар носу не подточит. Какие у вас документы?
– Избирательное удостоверение на мое имя и справка об условно-досрочном освобождении на имя Софьи Лейбовны Блювштейн. Пашпорта пока нет, но будет, она мне обещала…
Великая княжна торопливо объясняла, а Легировский молча думал. Потом широко раскрыл глаза.
– Погодите… Вы что, в самом деле собираетесь отдать сообщникам этой воровки три тысячи рублей да еще доплатить за пашпорт?
– Да. Я не понимаю… Я обещала…
– Не вздумайте! Сонька получит свою награду от сыскной полиции, можете в этом не сомневаться. Ишь, стерва! Вздумала сорвать еще три тысячи! Нет, каково?! Забудьте об этом.
Забыть хотелось. И невеликого запаса оставшихся денег было жаль. Великая княжна покачала головой: