Дождавшись подтверждающего кивка, Менигон нырнул в утробу лифта. Шабан побрел вкруговую, не удивляясь необычной тишине жилых палуб. Люди попадались редко и по большей части не кадровые военные, а вольнонаемная обслуга Поплавка. Лишь корабельная полиция сильнее бросалась в глаза, но вряд ли оттого, что ее стало больше. Если не считать низкого гула, время от времени сотрясающего переборки, было очень тихо.
Филипп все же не утерпел – воспользовался лифтом, домчал до тридцать восьмой палубы и убедился, что его каюта не занята. Не то чтобы в ней оставалось что-то ценное – просто захотелось в последний раз взглянуть на то, что было домом.
Вещи были на месте. Подумав, Филипп достал кортик и, чтобы не занимал рук, прицепил его к поясу – вид смешной и напыщенный, но сейчас потешаться особенно некому, почти все глубинники заняты добиванием северян в их бывших зонах. Чем бы ни оказался Ореол, не помешает взять с собой ритуальный предмет на память о второй земной жизни. Какая бы ни была – а жизнь…
– Жди нового постояльца, – сказал он комнате.
Очень хотелось навестить Петра, но он поборол искушение. На что Петру неведомый Шабан – ему нужен Филипп Альвело, закадычный друг и немного покровитель, с которым так хорошо выпить втридорога купленной отравы, поговорить по душам, пожаловаться на тоску по жене и сыну… Нет уж, лучше обойтись без прощаний.
Да и на Поплавке ли еще Петр? Может, тоже воюет, а если и остался при ремонтных доках, то почти наверняка не при здешних. Поврежденные в бою лодки не тащатся к Поплавку через пол-Капли – кому здесь и сейчас нужен ремонт?
Люди в коридорах все-таки попадались, а на технических палубах, мало опустевших с войной, до ушей долетали и обрывки разговоров. По большей части комментировались последние сводки. Получалось, что активная война на море идет к концу и вот-вот нечувствительно сменится нудной зачисткой. Обсуждались явно вымышленные подробности атаки Ударного флота на Поплавки северян. Захлебывающийся словами рассказчик с нашивками старшины обильно жестикулировал, излагая обступившим его техникам последние новости: штурм укрепленной базы Унии «Виктория» близится к успешному завершению, униаты толпами сдаются в плен, потери среди морпехов генерала Бруна незначительны. В другой кучке болтали о сражении космических эскадр на дальних подступах к Капле и о постыдном бегстве немногих уцелевших в битве посудин Лиги. Совсем иным тоном говорили об уничтожении остатком флота Независимых Десятого и Одиннадцатого контрольных постов, о геройской гибели вице-адмирала Монтегю, подорвавшего свою капсулу в гуще неприятельской эскадры, и тут же единодушно высказывалось мнение, что прорыв, разумеется, уже ликвидирован и что Независимая зона получит по полной программе, как только флоты Федерации покончат с более серьезным противником.
В кают-компании одиноко сидел Хмырь Бенни и сосал пиво.
– О! – сказал он, ничуть не удивившись. – Какие люди без наручников! Филипп! Рад, рад тебя видеть. А кортик зачем?.. А, понимаю! Штраф снят досрочно, угадал? Полный парад, турум-тум-тум! С меня фанфары, с тебя пиво. Э, да ты случайно не Лейфа здесь ищешь? Так его на Поплавке нет. – Бенни захихикал. – Как ты его тогда, это ж надо было видеть! Ты за ним – он от тебя, через столы, через головы… Короче говоря, легко ты тогда отделался, могло хуже выйти. Ты теперь куда?
Шабан дернул щекой: роль лейтенанта Альвело давалась трудно. Он чувствовал, что невыносимо фальшив.
– Начальству виднее, – сказал он с напускным равнодушием. – А ты, вижу, до сих пор тут. Не скучно?
– Пополнение обучаю, – важно объяснил Бенни. – Позавчера снова из метрополии гардемаринов прислали, ну детский сад, ничегошеньки не умеют. Хорошо еще, что почти все восточные азиаты, эти хоть старательные… – Он подозрительно посмотрел на Шабана и успокоился, не заметив насмешки. – Ты… это… не подумай чего, я не напрашивался. Приказали, вот и приходится учить салаг уму-разуму…
– Вижу, как ты их учишь, – равнодушно сказал Шабан, направляясь к поилке. – Особенно уму и разуму.
Несколько секунд Хмырь Бенни размышлял: обидеться или нет? Затем, как видно, вспомнив охоту на Лейфа и решив не связываться с буйным, поставил кружку на стойку и вразвалочку вышел вон.
Тем лучше, с облегчением подумал Шабан, прикладывая палец к датчику идентификатора. Прав Менигон: сейчас мне лучше побыть одному. Ну почему он всегда прав?
Пива хотелось просто отчаянно. Хоть светлого. Хоть глоток.
Поилка молчала, как мертвая. Пусто… Ни темного, ни светлого. Вообще никакого. Шабан потыкал пальцем в датчик и, выругавшись вслух, отошел от стойки. Сел.
Что бы это значило? Если бы по случаю войны был введен сухой закон, не стал бы Хмырь пить напоказ. Ну, допустим, параметры пальчика лейтенанта Альвело могли временно вывести из памяти дурацкого автомата, потому как пальчик штрафника. Нет, это вряд ли: ни штрафнику, ни его пальчику делать на Поплавке совершенно нечего, рвение обслуги непонятно. Мог ли папиллярный рисунок измениться от этой… как ее… третьей инициализации? Он поднес кончик пальца к глазам, пересчитал знакомые извивы. Вроде нет. Тогда что же?
Он вытер лоб. Помимо воли противная дрожь пробежала по телу, рассыпалась по спине мелкими мурашками. Неужели командование все же списало его, давно и прочно? А вот это возможно, если как следует подумать. Правда, верх опрометчивости делать выводы по капризам поилки. Может, это Хмырь все выпил…
Ждать Менигона пришлось недолго. С первого взгляда на него Шабан понял, что что-то пошло не так, не по тем рельсам, на которые рассчитывал господин эксперт. Менигон и не думал скрывать озабоченность. Кортик на поясе подопечного он заметил, конечно, сразу, но вместо нагоняя только фыркнул.
– Контр-адмирал Хиппель изволит быть у Адмиралиссимуса, – хмуро пояснил он. – Не нравится мне это. Я у него всех холуев на уши поставил – действительно его нет! Посоветовали прийти через час. Что он там у Адмиралиссимуса, в паровозики играет, что ли?
– В какие паровозики? – не понял Шабан.
– Ну, или в лошадки. Неважно. Извращенцам редко нравится, когда их шантажируют, иногда опасно перегнуть палку… Знаешь что: предчувствие у меня скверное. Пойдем-ка лучше погуляем, чем тут торчать…
В дверях кают-компании он не пропустил Шабана вперед, без всяких разговоров отстранил рукой и вышел первым. Походка его неуловимо изменилась – нет, такой походкой не может ходить ведущий эксперт отдела Перспективного Планирования, лицо уважаемое и, как все яйцеголовые, немного потустороннее. Эта походка совсем другая – мягкая, пружинящая, то ли настороженный спецназовец на задании, то ли тигр в камышах.
– Может, ничего страшного, – нерешительно предположил Шабан. – Ну, потеряем один час…
– Как бы нам не пришлось потерять кое-что посущественней, – пробурчал Менигон, останавливаясь перед развилкой коридора. – Знаешь что, давай налево, кажется, там нет контроля пропусков… Пусть даже я зря трепыхаюсь… Все равно: во время войны провести лишний час на одной планете с туннельной бомбой – удовольствие маленькое.