Обняв Ольгу за шею, мама чуть всплакнула. Ох-ох, доченька моя… Ах-ах. Первоматерь Люси, к чему эти нежности? Вон у Галки Васюкевич мать генерал-майор в Министерстве порядка, свирепо держит дочь в тонусе, поблажек не дает и ненужностей ни ей, ни себе не позволяет. Потому-то Галка уже старшина с хорошей перспективой дальнейшего роста, а вовсе не потому, что мамочка – генерал. Расслабься Галка – мамочка ей сама всю карьеру поломает. Лично приложит руку. Железный человек. Впрочем, только так и надо.
Хуже того – только так и можно. Читай, мама, историю. Что случалось со всеми без исключения господствующими расами, народами, племенами, как только они, самоуспокоившись, заплывали жирком? От иных и могил не осталось. И нет разницы, кто господствует – племя, раса или пол, – закон един для всех. Настырные, свирепые, сильные телом и духом процветают за счет дряблых и инертных. Внутривидовая борьба, если угодно. Разве кто-то освободил от нее человечество? Нет, и это правильно. Вечная борьба не дает выродиться. Жаль, что ты, мама, не боец, ты из инертного большинства, но ты хотя бы мне не мешай, ладно?
Вслух она сказала только:
– Найдется что-нибудь пожевать, мам? Умираю, есть хочу.
Нашлись только подсохшие остатки вчерашней кулебяки. Запивая их чаем, Ольга снисходительно выслушала финальную часть маминых причитаний. Потом, спохватившись, включила экран настенного телеприемника. По всем каналам шли исключительно репортажи с мест событий, и таких мест оказалось гораздо больше, чем виделось из Мытищ или даже из центра Москвы.
Шли репортажи из других городов. Шли репортажи со всех континентов. Танки на улицах Лондона. Боевые вертолеты над Рио-де-Жанейро. Горящий нефтяной терминал – не поймешь где. Уличные бои в Шанхае. Трупы. Горящая бронемашина. Кровавая каша в священном городе Найроби! Ого!.. Захлебывающаяся от волнения чернокожая корреспондентка кричала в микрофон, что храм Первоматери, к счастью, не пострадал. Сообщалось также, что с минуты на минуту в Лиме завершится закрытое чрезвычайное заседание Верховной Ассамблеи, рассматривающей просьбу мирового правительства о предоставлении ему чрезвычайных полномочий. И сейчас же пошел неожиданный ролик о космофлоте – как будто космический корвет пошлют бомбить резервации эксменов! Черт знает что!..
– Мне звонили?
– Со службы? Раз десять.
– Пойду помоюсь. – Ольга сладко потянулась всем телом. – Горячую воду у нас случайно не отключили, нет? Вот и ладно. Душ приму, а то в ванне, боюсь, засну. Ты, мам, не переживай, все страшное уже позади, все уже…
Теперь это надо было произносить вслух время от времени – Ольга маму знала. Для тех, кто рожден чересчур правильными, весь мир вечно и неизменно катится по одним и тем же рельсам, прямым и гладким. Без стукотни на стыках и стрелках. Поворотов они стараются не замечать. А ведь и путь может быть криво уложен, и какая-нибудь шпала может сгнить, и бурный ливень способен вымыть в подсыпке промоину, подвесив рельс в воздухе… Тут знай держись, не падай!
Раздеваясь в ванной, Ольга весело показала зеркалу зубы. Р-р-р… Тигра. Не овца. Обидно, что чем дольше длится спокойствие, тем больше беззащитных овечек. Вроде Дарьи Аглаевны с ее доберманом. Вроде мамы. Нет, мама, насчет идеальной гармонии в мире ты не права. Не будет ее. В каком-то смысле даже хорошо, что эксмены вдруг взбунтовались, отчаянно и свирепо. А мы их порвали. Ольга стянула с себя белье, швырнула на пол, пустила воду и заплясала под струями. Ух, хорошо!.. Какой день! Несмотря ни на что, какой чудесный день! Пусть эксмены снова полезут шакальей стаей. Мы их снова порвем. Ха! Не они же нас…
Намылившись, Ольга безжалостно растерла тело жесткой рукавицей. На миг появился соблазн хотя бы сегодня воспользоваться мягкой губкой, дать себе роздых, позволить толику комфорта… Нет уж. Это для овечек. Или лет через сорок, когда начнет одолевать дряхлость. Ольга была довольна своим телом и не собиралась потакать его прихотям. Она даже любила свое тело, иногда подолгу вертясь нагой перед зеркалом. Верка, психолог из подросткового отдела, уверяла, будто любоваться своей внешностью – атавизм древних времен. Ну и пусть. Зато какой приятный атавизм!
Да и внешность тоже ничего, так что ну ее, эту Верку. Грудь – почти идеальна, упруга и вполне уместного размера. Не прыщи, но и не переполненные бурдюки. Живот подтянут, на боках нет жировых складок, бедра лишены даже намека на рыхлость. Не Венера, нет. Ближе к Диане-охотнице. Правильная была богиня. Как она того эксмена!.. Актеона, что ли? Безотходная технология: и с наглецом расправилась, и собачек покормила. Животных-то любить надо!
…Мама уже давно колотила в дверь.
– Да! – крикнула Ольга, выключив воду. – Слышу, слышу! Что еще стряслось?
– Иди скорее! Тут такое…
Голос мамы опять начал срываться на истерические взвизги. Ну-ну. Что там может быть? Опять за окном постреливают, что ли? Так это ерунда, последние пузыри захлебнувшегося бунта. Я же с тобой, мам!..
Сообразив, что последняя мысль не вполне верна, Ольга накинула халат на мокрое тело и пулей вылетела из ванной – только щеколда вякнула, жалуясь на невежливое обращение. Ну? Что? В дверь ломятся? Вроде нет…
– Ты только послушай, что передают!!!
Отлегло от сердца. Ну, мама дает! «Путевку бы ей в санаторий, – мелькнула мысль. – Подлечить нервы. Куда-нибудь в горы». Воображение вмиг нарисовало мохнатые ели на склонах ущелий, искрящиеся на солнце горные пики, сиреневые тени на иссиня-белом нетронутом снегу и такой воздух, за который не жалко отдать полжизни. А может, удастся выбить льготную путевку, пока сезон не кончился?
Как же, жди. Если Сцилла Харибдовна не влепит выговор в личное дело, снизойдя к обстоятельствам, и то хлеб. Но уж наверняка наорет и набрызгает слюной. Целый день – и какой день! – числилась в нетях – и путевку тебе? Что Департамент? Где мы, а где Департамент! Вот в Департаменте и выпрашивай путевку!..
Сначала Ольга ничего не поняла. Экран почему-то демонстрировал лунный пейзаж с куполообразными постройками. На заднем плане что-то вспыхнуло, горой встало облако пыли, и из вершины облака высунулся нос стартующего корабля. Потом все утонуло в черноте – надо думать, камера переключилось на космическое пространство. С трудом можно было разглядеть тусклую звездочку в правом нижнем углу кадра. И – вспышка! Ярчайшая. Ослепительная. Еще! Еще! Пустота взрывалась то там, то тут. Иногда на месте вспышки вспухало подсвеченное изнутри облако газа – иногда вспышка, зло ударив по глазам, гасла сразу. Внезапно изображение закувыркалось. Мелькнуло какое-то космическое тело в оспинах кратеров, но точно не Луна, и тут только Ольга начала воспринимать торопливую речь диктора:
– …выдающиеся примеры доблести и несокрушимой верности присяге, продемонстрированные личным составом космофлота во время жестокой битвы в поясе астероидов. Пресс-секретарь штаба военно-космических сил Конфедерации госпожа Кацумото заверила нас в том, что в этом сражении противник несомненно понес значительные потери, однако его продвижение к Земле пока не остановлено. «Не исключено, что нам предстоят жестокие бои на ближних и ближайших подступах к нашей планете, – сказала главнокомандующая военно-космических сил госпожа О'Нил. – Я не сомневаюсь, что космофлот выполнит свой долг. Для отражения внеземной агрессии делается все возможное». Насколько нам стало известно, правительство с самого начала получало полную и исчерпывающую информацию о грозной опасности, нависшей над нашим общим домом – Землей. Нет нужды говорить о том, что программа тотального перераспределения рабочей силы, по поводу которой в стедствах массовой информации было сломано столько копий, начала осуществляться как раз вовремя. Видные эксперты по военной экономике сходятся на том, что мы подготовились к отражению удара из космоса настолько, насколько это было возможно при условии сохранения совершенно необходимой строжайшей секретности на начальном этапе…