– Ну что ж, обмозгуй, взвесь все, – заключил Беннет. Дар был презентован, оставалось посмотреть, хватит ли у мальчика ума толково им распорядиться.
Клей набил рот салатом, чтобы иметь предлог не отвечать, и лишь кивал. Принесли второй стакан виски, тему сочли исчерпанной. Беннет стал пересказывать последние ричмондские сплетни насчет вероятности предоставления профессиональным бейсбольным командам округа Колумбия новых финансовых льгот, это была одна из его любимых тем. Он был третьестепенным участником одной из трех инвестиционных групп, которые плели махинации вокруг этого дела в расчете на большой куш, и, оказавшись в курсе самых последних новостей, чуть не лопался от самодовольства. Согласно недавней статье в «Пост», группа, в которую входил БВХ, находилась на последнем месте и с каждым месяцем теряла позиции. Их финансы были сомнительными, положение, по свидетельству неназванного источника, весьма ненадежным, а имя Ван Хорна в публикации даже не упоминалось. Клей знал, что у того колоссальные долги. Несколько проектов было приостановлено благодаря усилиям защитников окружающей среды, пытавшихся сохранить хоть то, что еще осталось от северной Виргинии. Против бывших партнеров Ван Хорна были поданы судебные иски. Акции компании практически ничего не стоили. Тем не менее этот человек сидел, вальяжно развалившись, потягивая свой скотч и разглагольствуя о новом стадионе за четыреста миллионов, двухстах миллионах долларов прибыли по льготному контракту и по меньшей мере 100 миллионах чистого заработка.
Стейки принесли, когда с салатами уже было покончено, что стоило Клею еще нескольких минут вынужденного мучительного разговора, поскольку рот набить оказалось нечем. Ребекка не обращала на него никакого внимания, он на нее, разумеется, тоже. Схватка была впереди.
Пошли в ход истории про губернатора, близкого друга, который со всем своим аппаратом изготовился к сенатским выборам и, разумеется, хотел, чтобы Беннет принимал в кампании самое активное участие. Было упомянуто несколько животрепещущих дел. Поговорили о новом самолете, впрочем, о покупке речь шла уже давно. По словам Беннета, он просто не мог найти того, что хотел. Ужин был рассчитан часа на два, но уже через полтора все, дружно отказавшись от десерта, начали собираться.
Клей поблагодарил Беннета и Барб и еще раз пообещал не откладывая обдумать перспективу работы в Ричмонде.
– Это твой жизненный шанс, – мрачно предупредил Беннет. – Не упусти его.
Убедившись, что родители ушли, Клей пригласил Ребекку зайти на минутку в бар. В ожидании заказа оба хранили гробовое молчание. Так между ними повелось: когда ситуация оказывалась напряженной, каждый ждал, чтобы первым заговорил другой.
– Я ничего не знала о предложении работать в Ричмонде, – начала она.
– Трудно поверить. Выглядело так, будто вся семейка заодно. Уж матушка-то твоя точно была в курсе дела.
– Отец всего лишь проявляет заботу о тебе, вот и все.
«Твой отец – идиот!» – хотелось выкрикнуть Клею.
– Нет, он проявляет заботу о тебе. Не может допустить, чтобы ты вышла замуж за охламона, у которого нет будущего, вот и строит это будущее вместо нас. Тебе не кажется, что это бесцеремонно – подыскивать для меня новую работу, поскольку моя нынешняя ему не нравится?
– Может, он просто хочет помочь? Ему нравится роль благодетеля.
– Но почему он решил, что я нуждаюсь в помощи?
– А ты разве не нуждаешься?
– Ясно. Наконец и ты раскололась.
– Клей, не можешь же ты работать в этом бюро вечно. Ты прекрасно делаешь свою работу и хорошо относишься к клиентам, но, может, пора двигаться дальше? Пять лет в БГЗ – многовато. Сам говорил…
– А если я не хочу жить в Ричмонде? Если я никогда не думал уезжать из (Ж? Если я не желаю работать под началом одного из закадычных дружков твоего отца? Ты можешь допустить, что идея оказаться в компании местных политиков меня не вдохновляет? Я юрист, Ребекка, а не бумажная крыса.
– Прекрасно. Как хочешь.
– Это предложение – ультиматум?
– В каком смысле?
– Во всех. Что будет, если я откажусь?
– Полагаю, ты уже отказался, что вообще-то весьма характерно для тебя – принимать скороспелые решения.
– Когда выбор очевиден, принятие решения не требует времени. Я сам нахожу себе работу и не прошу твоего отца об одолжениях. Но все же что будет, если я скажу «нет»?
– О, я уверена, что солнце не перестанет всходить.
– А твои родители?
– Они, несомненно, будут разочарованы.
– А ты?
Ребекка пожала плечами и отхлебнула из бокала. Они неоднократно затевали разговор о свадьбе, но так ни к чему и не пришли. Никакой помолвки не было, и, разумеется, срок не был определен. Предполагалось, что, если кто-то захочет улизнуть, проход, весьма узкий, правда, всегда открыт. Но после четырех лет, в течение которых они, во-первых, встречались только друг с другом, во-вторых, постоянно уверяли ДРУГ друга во взаимной любви и, в-третьих, имели интимную близость не реже пяти раз в неделю, дело само собой двигалось к обретению официального статуса.
Однако Ребекка никак не желала признать, что мечтает отдохнуть от работы, обрести мужа, семью, а там, быть может, и вовсе отказаться от карьеры. Они продолжали соперничать в том, кто важнее. Ей не хотелось давать ему понять, она мечтает стать просто женой.
– Мне все равно, Клей, – сказала Ребекка. – В конце концов, это всего лишь деловое предложение, а не правительственное назначение. Не хочешь – не надо.
– Большое спасибо, – ответил Клей, но внезапно ему пришло в голову: а вдруг Беннет и впрямь просто хотел помочь? Клей так не любил родителей Ребекки, что все в них раздражало его и вызывало подозрения. Но это его проблема, не так ли? Они имели полное право беспокоиться за будущее мужа своей дочери и отца своих внуков. К тому же, нехотя признался себе Клей, кого бы не беспокоил такой парень, как он, в качестве зятя?
– Пойдем отсюда, – предложила она.
– Конечно.
По дороге к выходу он чуть было не открыл рот, чтобы напроситься к ней в гости ненадолго, но, наблюдая за выражением лица Ребекки, понял, что получит отказ, причем, судя по настроению, в котором Ребекка пребывала весь вечер, весьма резкий. Тогда он и вовсе окажется в дураках и не сможет сдержаться. Впрочем, именно этого ему сейчас и хотелось: дать себе волю. Картер сделал глубокий вдох, стиснул зубы и переждал момент.