Таня согласно кивнула. Она была рада за подругу, которая смотрелась отлично, — похоже, нашла свою нишу в телевизионных катакомбах. И еще подумалось: не стоит более отговаривать Дылду подбирать себе женихов с сантиметром в руках — спокойнее спать будешь.
Борис и Татьяна, решительно отказавшиеся от съемок в Смятинове, теперь вытягивали шеи, крутили головами — это не я там мелькаю?
Кадры видеозаписи, Ольгин закадровый текст — все было правильно, документально. И в то же время, для очевидцев, — не совсем правильно, не полно, однобоко, как подглядывание в окно одной комнаты при абсолютном неведении того, что происходит в других. Например, в передачу не вошел запомнившийся Тане момент, когда омоновцы заставили бандитов искать недостающее оружие. Предварительно они выяснили у защитников, что нападавшие имели пять стволов, а забрали только три. Потом еще один нашелся, а пятый никак не могли отыскать. И тогда выгнали бандитов в наручниках и заставили пахать снег в поисках недостающего пистолета. Странно, удивлялась тогда Таня, что милиционеры не боятся, как бы нашедший не принялся стрелять из пистолета.
Кто-то из бандитов проявил непокорность — и ему врезали прикладом автомата в лицо. На снег брызнула кровь — единственная за все сражение. Но именно эти рябиновые гроздья увидела приехавшая Маришка и истошно завопила.
Ирина Дмитриевна утерла слезу, когда на экране предстала трогательная сцена встречи мамы (Татьяны) и ее детей.
Тоська во время просмотра передачи очень переживала, что не стала участником событий. Она периодически повторяла:
— Ну почему меня там не было! Не честно! Татьяна и Борис расхохотались, слушая выпучившую глаза и механически твердящую бабу Стешу:
«Общественность нашей деревни возмущена преступным поведением бандитских элементов…»
Общественность в виде Федора Федоровича, его сестры и Клавдии, показанной в профиль с неискривленной частью лица, держалась компактно. Создавалось впечатление, что Смятиново — плотно населенная деревня.
Далее последовал рассказ о банде. Очевидно, Ольга снимала несколько дней спустя, в камере предварительного заключения, где содержали мальчишек. Самый старший из них был младше Павлика.
Таня всматривалась в лица — теперь не похожие друг на друга, но одинаковые в тупой растерянности и подавленности. Они ничего не могли толком сказать — зачем, почему, ради чего? Дети. Это были дети. Плохие, испорченные дети.
Ольга, уже из студии (молодец, словно услышала мысли телезрителей), вздохнула и выдержала паузу:
«Конечно, дети! Но дети с оружием в руках. Их было одиннадцать человек. Решивших силой забрать то, что им не принадлежит. По статистике, — она заглянула в бумажку, — половина не доживет до тридцатилетия. Четверо станут рецидивистами. И может быть!.. — Она подняла указательный и средний пальцы. — Может быть, двое вернутся к нормальной человеческой жизни».
Ирина Дмитриевна судорожно всхлипнула:
— Господи! Что же это делается!
— Ексель-моксель! — выругался Борис.
Татьяна притянула к себе Тоську, уткнула ее голову в грудь, словно показывали неприличные сцены.
Красивая, сдержанно возбужденная, Ольга в экране телевизора не думала прощаться. Она снова выдержала паузу и заявила:
«Репортаж закончен. Справедливость восторжествовала. Но я не хочу ставить точку. Я хочу вам рассказать о человеке, который организовал оборону загородного дома архитектора Александровой. После рекламной паузы».
Борис вскочил и нервно заходил по комнате.
— Конечно, в огороде бузина, а в Киеве дядька, — говорил он. — Но нам сейчас важно привлечь внимание общественности. Нелепо секретничать, когда пуля в патроннике.
Татьяна ничего не понимала. Ольга собирается рассказать о доблестях Бориса, командующего обороной ее дома? Зачем? Честолюбие бешеное в нем играет?
Но речь пошла вовсе не о Борисе.
«Посмотрите на этого человека», — призвала Ольга.
Крупно лицо Сергея. Злое, с губ вот-вот сорвутся ругательства.
«Убери камеру, пока я ее не разбил! Пошла ты знаешь куда со своей киношкой?»
Снова Ольга в студии:
«Как видите, приятным, милым и покладистым этого человека не назовешь. И он люто ненавидит журналистов. Посмотрите, что натворил».
Кадры, которые, Татьяна была уверена, никогда не попадут в эфир. На голову бедной журналистки приземляется пакет с навозом. Очень смешно. Хохот по обе стороны экрана. Ольга, креста на ней нет, разве так с коллегами поступают? Уничтожила соперницу чужими руками.
Сергей идет по двору, разговаривает с Борисом, что-то показывает командиру омоновцев. Голос Ольги: «У него есть повод ненавидеть журналистов. Полковник Российской армии Сергей Руднев. В совокупности пять лет на чеченской войне. Кавалер ордена „За службу Родине“ трех степеней, награжден орденом Мужества, медалью „За боевые заслуги“. И еще одна награда его ждет, вернее, того, кто принесет голову Сергея Руднева чеченским боевикам».
Ольга рассказывала, что история эта началась двадцать лет назад, когда Сергей был на срочной службе. Замелькали фотографии: Сергей один, вместе с Борисом и Олегом — все в старой военной форме и до смешного молодые. Ни о ком, кроме Сергея, Ольга не упоминала. Рассказала о замполите по прозвищу Дед. Потом он сам появился на экране. Борис ахнул — как постарел.
«Я Сереже Рудневу доверяю, — говорил Дед. — Настоящий человек и солдат. Если он не мог Ванюшку нашего уберечь, значит, никто бы не смог. — Голос у Деда задрожал от подступивших слез. — Внук был тоже… тоже хороший… Вот только с девушками… Может, целовался пару раз, а большего не успел… так и погиб. Война».
После этих слов дрыгающие ногами девицы в рекламе, молодые люди, опрокидывающие бутылки с пивом, смотрелись особенно цинично.
— Я и не знала, что с Сереженькой такое случилось. — Ирина Дмитриевна сокрушенно покачала головой.
— Правильно дядя Сережа того пацана убил! — возбужденно потрясла в воздухе кулачками Тоська.
— Гуманное поколение у нас растет, — задумчиво посмотрел на дочь Борис. Он думал о другом. — Понимаешь, — обратился он к Тане, но, увидев ревнивое лицо мамы, поправился: — Понимаете, все, что было пока, — лирика. Трогательно, нервы щекочет, но нужно другое. Нужно вбуровить в сознание людей, что Сергей убил мальчишку в бою. Не самосуд учинил, а ответил огнем на огонь. Понятно? Я об этом с Ольгой договаривался, ради этого все затеял.
— Где Сережа сейчас? — спросила Ирина Дмитриевна.
— Не обижайтесь, но лучше вам не знать, — ответил Борис.
Татьяна в разговоре не участвовала. Обида на Бориса — секретничал с Ольгой за ее спиной — отошла на задний план. Только бы подружка не подвела, сказала все, как надо. Не променяла эффектные приемы «создания имиджа ведущей» на человеческую судьбу.