Они посмотрели друг на друга, ничего не понимая. Сказав «оставайтесь здесь», первый полицейский пошел через улицу к другому автомобилю, возле которого человек в гражданском костюме беседовал с небольшой группой. Пошептавшись, они вернулись к тому месту, где ждала Дарби. Человек в костюме сказал:
— Я лейтенант Олсон из новоорлеанского полицейского управления. Вы знали человека в машине? — Он показал на стоянку.
Колени у нее стали слабеть, и она закусила губу.
— Да.
— Как его имя?
— Томас Каллаган.
Олсон посмотрел на первого полицейского.
— Это совпадает с данными компьютера. Теперь — кто такой Руперт?
Дарби закричала:
— Он сказал, что он полицейский.
Олсон посмотрел с сочувствием:
— Мне жаль, но полицейского с таким именем нет.
Рыдания сотрясали ее. Он подвел ее к капоту машины Руперта и держал за плечи, пока рыдания не утихли и она не взяла себя в руки.
— Проверьте номерные знаки, — сказал Олсон второму полицейскому, который быстро записал номер машины Руперта и передал его по связи.
Олсон мягко поддерживал ее за плечи и смотрел в глаза.
— Вы были с Каллаганом?
Она кивнула, все еще плача, но уже гораздо тише.
Олсон посмотрел на первого полицейского.
— Как вы оказались в этой машине? — Олсон спрашивал медленно и мягко.
Она вытерла пальцем глаза и уставилась на него.
— Этот Руперт, который назвался полицейским, подошел и провел меня оттуда сюда. Он посадил меня в машину, а второй полицейский, в ковбойских сапогах, начал задавать вопросы. Подъехала другая полицейская машина, и они исчезли. Потом, мне кажется, я потеряла сознание. Я не знаю. Мне нужен врач.
— Возьмите мою машину, — сказал Олсон первому полицейскому.
Вернулся с озадаченным видом второй полицейский:
— В компьютере нет такого номерного знака. Должно быть, фальшивый.
Олсон взял ее за руку и подвел к своей машине, быстро сказав подчиненным:
— Я отвезу ее в «Чэрити». Закругляйтесь здесь и тоже подъезжайте туда. Машину задержите. Мы проверим ее позднее.
Она сидела в машине Олсона, слушала треск радиостанции и смотрела на стоянку. Сгорело четыре автомобиля. «Порше» лежал перевернутый в центре. От него не осталось ничего, кроме искореженной рамы. Кучка пожарных и несколько спасателей все еще возились вокруг. Полицейский натягивал вокруг площадки желтую ленту, обозначающую место преступления.
Она дотронулась до затылка. Крови не было. По щекам вновь потекли слезы.
Олсон захлопнул дверцу, и они, лавируя среди стоявших автомобилей, направились к Сент-Чарлз. Синяя мигалка была включена, но сирена молчала.
— Вы в состоянии беседовать? — спросил он.
Они находились на Сент-Чарлз.
— Полагаю, что да, — сказала она. — Он мертв, не так ли?
— Да, Дарби. Мне жаль. Мне представляется, что он был один в машине?
— Да.
— Как случилось, что пострадали и вы?
Он дал ей свой платок, и она вытерла слезы.
— Я упала или что-то в этом роде. Было два взрыва, и мне кажется, что вторым меня сбило с ног. Я ничего не помню. Пожалуйста, скажите, кто такой Руперт?
— Не имею понятия. Я не знаю полицейского по имени Руперт, здесь не было также полицейского в ковбойских сапогах.
Она некоторое время раздумывала над услышанным.
— Кем был Каллаган по профессии?
— Профессор права в Тулейне. Я там учусь.
— У него были враги?
Глядя на дорожные огни, она отрицательно покачала головой.
— Вы уверены, что это сделано преднамеренно?
— Никаких сомнений. Это была очень мощная взрывчатка. Мы нашли часть ступни, застрявшей в заборе на расстоянии двадцати пяти метров. Мне жаль, но он убит.
— Может быть, кто-то перепутал машины?
— Такая возможность есть всегда. Мы все проверим. Я полагаю, что вы должны были находиться с ним в машине?
Она попыталась ответить, но не смогла сдержать слезы и уткнулась лицом в платок.
Они остановились у «Чэрити» между двумя санитарными автомобилями около входа для экстренной медицинской помощи и оставили синюю мигалку включенной. Он помог ей побыстрее пройти в грязную приемную, где уже находилось с полсотни людей, страдающих от болей и неудобств. Она пристроилась у фонтана с водой. Олсон говорил с дамой за окошком, и хотя разговор шел на повышенных тонах, она не могла разобрать его. Маленький мальчик с окровавленным полотенцем вокруг ступни кричал на руках у матери. У молодой негритянки вот-вот должны были начаться роды. Не видно было ни врача, ни сестры. Никто не спешил.
Олсон склонился над ней:
— Я скоро вернусь. Держитесь. Я отгоню машину и буду через минуту. Вы можете ответить?
— Да, конечно.
Он ушел. Она опять проверила, не идет ли у нее кровь. Крови не было. Двойные двери широко распахнулись, и две сердитые сестры вышли за роженицей. Они буквально поволокли ее за собой куда-то вниз.
Дарби подождала, а затем пошла вслед за ними. С заплаканными глазами и платком у рта она могла сойти за мать кого-либо из детей. Палата была забита сестрами, санитарами и больными, вопящими и мечущимися от боли. Она завернула за угол и увидела надпись: «Выход». Прошла через двери, попала в другую палату, поспокойнее первой, еще одни двери — и она оказалась на площадке приема тяжелобольных. Аллея впереди была освещена. «Не бежать. Наберись терпения». И вот уже она идет быстрым шагом по улице. Прохладный воздух помог сосредоточиться. Слезы удавалось сдерживать.
Олсону потребуется какое-то время, а когда он вернется, то решит, что ее вызвали и сейчас ею занимаются. Он будет ждать и ждать.
Она сделала несколько поворотов и увидела Рампарт. Французский квартал находился прямо впереди. Она сможет затеряться там. На Ройял были люди, по виду гуляющие туристы. Она почувствовала себя безопаснее.