— Да, я знаю, что он ваш пациент. Мне сказали об этом в юридическом колледже. В какой палате он находится?
Дарби вошла в вестибюль и подошла к фонтану с питьевой водой, чтобы утолить жажду.
— Он в палате 22, но видеть его вы не можете.
— В колледже мне сказали, что я могу встретиться с ним.
— А кем вы ему приходитесь?
Он собрал все свое обаяние.
— Грэй Грантэм из «Вашингтон пост». В юридическом колледже мне сказали, что я могу задать ему пару вопросов.
— Я сожалею, что они так вам сказали. Понимаете, мистер Грантэм, мы занимаемся этой клиникой, а они — своим колледжем.
Дарби взяла журнал и села на диван.
Его улыбка потускнела, но все еще присутствовала на лице.
— Понимаю, — сказал он как можно вежливее. — Могу я видеть администратора?
— Зачем?
— Это очень важное дело, и мне необходимо сегодня увидеться с мистером Линни. Если вы этого мне не разрешите, тогда я буду вынужден обратиться к вашему боссу. Я не уйду отсюда, пока не поговорю с администратором.
Взгляд, который она на него бросила, недвусмысленно предлагал ему катиться ко всем чертям.
— Минутку. Посидите пока.
— Благодарю.
Она вышла, и Грэй обернулся к Дарби. Он показал на тяжелую двойную дверь, которая, по его предположению, вела к больничным палатам. Она набрала воздуха и быстро прошла в нее. Дверь вела в холл, от которого в разные стороны расходились три стерильных коридора. Бронзовая табличка указывала на палаты с 18-й по 30-ю. Это была центральная часть здания, в холле стоял полумрак. Звуки скрадывались благодаря специальным ковру и обоям. Она допрыгается, что ее арестуют. Нарвется на какого-нибудь громилу-охранника или огромного санитара и окажется запертой в изоляторе, где прибывшие копы устроят ей допрос, а ее коллега будет беспомощно стоять и смотреть, как ее уводят в полицейский участок в наручниках. Ее имя появится в такой газете, как «Пост», и Обрубок, если он умеет читать, конечно же, увидит его, вот тогда они до нее доберутся.
Когда она кралась мимо закрытых дверей, морское побережье с его пинья-коладой казалось недостижимым. Дверь в палату 22 была закрыта, на ней висела табличка с именами Эдварда Л. Линни и доктора Уэйна Маклатчи. Она постучала.
Администратор оказался еще более упрямым, чем медсестра в регистратуре. Но за это ему хорошо платили. Он объяснил, что у них строгие правила посещения больных. Их пациенты очень болезненные и легкоранимые люди, и они должны их ограждать от беспокойства. И их врачи, которые являются лучшими в своей области, очень строги в отношении посещений их пациентов. Посещения разрешены только по субботам и воскресеньям и лишь для ближайших родственников и друзей, которые могут находиться с больными всего полчаса. Им приходится быть очень строгими. Они очень слабые люди, их пациенты, и, конечно же, они не могут выдерживать допросы со стороны репортеров, какими бы серьезными основаниями те для этого ни располагали.
Грантэм спросил, когда Линни может быть выписан из клиники.
— Эти сведения совершенно секретны! — воскликнул администратор.
— Очевидно, когда истечет страховка, — предположил Грантэм, все время ожидавший услышать шум и гневные голоса из-за двойных дверей, за которыми скрылась Дарби.
Это упоминание о страховке окончательно вывело администратора из равновесия. Грантэм поинтересовался, не может ли он, администратор, получить у Линни согласие ответить на пару вопросов. Все дело заняло бы меньше тридцати секунд.
— Это исключено, — выпалил администратор. — У нас строгие правила.
Ей ответил мягкий голос, и она вошла в палату. Ковер на полу был толще, и мебель была изготовлена из дорогих сортов дерева. Он сидел на кровати в джинсах, без рубахи и читал роман. Ее поразил его цветущий вид.
— Извините меня, — мягко сказала она, закрывая за собой дверь.
— Входите, — на его лице появилась приветливая улыбка. Она была первым представителем внешнего мира за последние дни. И каким симпатичным представителем! Он захлопнул книгу.
Она приблизилась к кровати.
— Меня зовут Сара Джейкобз. Я работаю над статьей для «Вашингтон пост».
— Как вы попали сюда? — спросил он, явно радуясь этому событию.
— Просто пришла. Вы работали клерком на «Уайт энд Блазевич» прошлым летом?
— Да, и предыдущим летом тоже. Они предлагают мне работать у них после окончания колледжа. Если я его закончу.
Она показала ему фотографию:
— Вы узнаете этого человека?
Он взял фотографию и усмехнулся:
— Да. Его зовут… сейчас, минутку… Он работает в нефтегазовом подразделении на девятом этаже. Как же его зовут?
Дарби не дышала.
Линни закрыл глаза и силился вспомнить. Он посмотрел на фото и сказал:
— Морган. Мне кажется, его зовут Морган. Да.
— Морган — это его фамилия?
— Это он. Не могу вспомнить его имя. Что-то вроде Криса, но не совсем. Мне кажется, оно начинается с буквы К.
— Вы уверены, что он работает в нефтегазовом подразделении? — Хотя она не помнила точную цифру, но была уверена, что Морганов в «Уайт энд Блазевич» было несколько.
— Да.
— На девятом этаже?
— Да. Я работал в подразделении банкротств на восьмом этаже, а нефтегазовики занимали частично восьмой и весь девятый этаж.
Он вернул ей фотографию.
— Когда вы выписываетесь? — спросила она. Уходить сразу было бы невежливо с ее стороны.
— На следующей неделе, надеюсь. Что сделал этот человек?
— Ничего. Нам просто надо с ним поговорить. — Она отступала к двери. — Я должна бежать. Спасибо. И всего доброго.
— Пожалуйста. Никаких проблем.
Она тихо закрыла за собой дверь и припустила в вестибюль.
— Эй, вы! Что вы здесь делаете?
Дарби обернулась и увидела перед собой высокого темнокожего охранника с пистолетом на боку. Вид у нее был совершенно виноватый.