Как хорошо, что следующее утро оказалось субботним! Иначе сослуживцы Таньского были бы весьма озадачены внешним видом своего бухгалтера, а у начальства появились бы подозрения по поводу ее профпригодности и порядочности. Да и я не излучала шарм. С такими опухшими физиономиями только бутылки под скамейками собирать. Да, господа, вынуждена в очередной раз констатировать, что сочетание слез и спиртного дает просто сногсшибательный результат!
Когда я выползла на кухню, там уже сидела мрачная подруга и шумно хлебала кофе из большущей кружки.
– Привет труженикам Крайнего Севера! – бодро просипела я, наполняя кофе емкость не меньше.
– На себя посмотри, мечта оленевода, – буркнула Таньский. – Вечно с тобой так. Ведь принесла же бутылочку легкого вина, хотелось провести вечер красиво, изысканно. Ага, щас! Опять банально нажракались!
– И почему банально? – обиделась я. – Вовсе даже фантазийно получилось! И бутылочку твою мы первой выпили, еще до новостей, помнишь?
– С трудом.
– Алкашка ты, Таньский.
– На себя посмотри, – подруга вяло огрызнулась.
– А что я? Я лично прекрасно все помню. Или почти все. Значит, опьянела не сильно. А ты вообще ничего не помнишь, следовательно – что?
– Что? – заинтересовалась Таньский.
– Следовательно, при равном количестве потребленного спиртного ты отключилась раньше, а быстро пьянеют кто? Алкаши. Мы, люди мало и редко пьющие, дольше сохраняем связь с реальностью! – гордо закончила я свою лекцию.
– Не тарахти, – отмахнулась подружка, – а лучше в зеркало пойди загляни. «Ты все поймешь и все увидишь там!» – провыла она дурномявом.
Остаток утра мы посвятили восстановлению руин, в которые превратились наши лица. Звонил Лешка, сообщил, что отправил Виктора в Москву. Состояние тяжелое, но он выкарабкается. По поводу аварии пока не ясно – случайность это или нет. Да и, похоже, местным гаишникам (или гибэдэдэшникам?) не очень хочется возиться с этой историей. Вот если бы сам Майоров пострадал – пришлось бы напрягаться, а так… Лешка оптимистично уверял меня, что злого умысла в происшедшем нет, дело обычное: дорога скользкая, встречную машину занесло, и она врезалась в автомобиль, в котором находился Виктор. К тому же удар пришелся как раз с той стороны, где сидел Виктор. А удар был нехилый, поскольку встречной машиной оказался «МАЗ». Спасла администратора подушка безопасности.
Несмотря на Лешкин оптимизм, на душе у меня было неспокойно. Я ведь точно знаю, что Жанна рано или поздно даст о себе знать. Она не из тех, кто умеет проигрывать, она злопамятна и мстительна, ночная хищница, неясыть.
Пока Таньский была со мной, мне удавалось отвлекаться от происшедшего, но, когда подруга ушла, сомнения набросились на меня с удвоенной силой и изгрызли так, что я не выдержала, схватила телефон и набрала знакомый номер.
– Инга Артуровна Левандовская слушает! – прощебетал звонкий голосок.
– Привет, госпожа Левандовская, – улыбнулась я.
– Улечка, это ты? – радостно завопила Кузнечик. – Ты почему так долго не звонила?
– Да мы же с тобой всего три дня назад разговаривали, зверюшка вредная! – притворно возмутилась я.
– Не всего три, а целых три, – поправила девочка. – Улечка, а ты слышала, что с дядей Витей случилось? Вот ужас, правда? Бабушка с дедушкой, мама с папой, я – мы все так испугались, когда новости услышали, дедушка сразу бросился дядьке Альке звонить, а у него занято и занято.
– Это он со мной разговаривал.
– Я знаю, дядька Алька нам сказал, когда деда до него дозвонился. Мы и обрадовались, и огорчились. Дядю Витю жалко очень. Дедушка до сих пор расстроенный ходит, сердитый, все время куда-то звонит.
– А он сейчас дома, дедушка твой?
– Ага, в кабинете сидит.
– Дай ему трубочку, пожалуйста.
– Сейчас. Улечка, а когда ты в Москву приедешь, я соскучилась очень!
– Скоро, малыш, я тоже скучаю. Целую тебя, птичка.
– Я не птичка, я Кузнечик, – засмеялась моя маленькая подружка и побежала звать дедушку. У нас с ней игра теперь такая: я называю ее разными прозвищами, а она напоминает забывчивой Уле, как ее надо звать. Кстати, Кузнечик единственная, кому разрешается обращаться ко мне по имени, которым нарекла меня Жанна во время своего дикого эксперимента. Инга звала меня вначале Аннулей, а потом, хитрюга, сократила до привычной Ули. Но поскольку малышка была единственным светлым пятнышком в окружавшей меня тогда черноте, ее «Уля» не вызывала у меня отрицательных эмоций… Я вздрогнула, услышав в трубке раскатистый голос генерала Левандовского:
– Здравствуйте, Анечка!
– Добрый вечер, Сергей Львович!
– Рад вас слышать!
– Взаимно. Сергей Львович, извините, что беспокою, но из-за этой аварии места себе не нахожу. Вы ничего не выясняли?
– Да выяснял, конечно. Мне это тоже не нравится. Прошло всего два месяца после тех событий – и такое происшествие. Сегодня весь день прозванивался по своим каналам – пока безрезультатно.
– В каком смысле?
– Я имею в виду, что выяснить причастность Кармановой к этой аварии не удалось. Пока, во всяком случае. Но я этого дела не оставлю, не волнуйся, Анечка, если там хоть что-то сомнительное будет, мои ребята шанса не упустят. Ты лучше скажи, как там Виктор?
– Леша говорит, что отправил его в Москву.
– А куда?
– Я пока не знаю. Леша, когда звонил, спешил очень.
– Ладно, я сам выясню. Ты когда приедешь в Москву?
– Постараюсь побыстрее. Мне нужно статью закончить, а потом буду свободна. Я позвоню вам обязательно, Кузнечик ведь ждет.
– Мы тоже ждем, Анечка. Ты столько для нас сделала, дочка, ты теперь нам родная.
– Спасибо вам, Сергей Львович! – растрогалась я. – Передавайте всем привет от меня.
– Обязательно. А ты Алексею от нас. Если у меня будут новости – сообщу. Ну все, будь здорова!
– До свидания, Сергей Львович!
Разговор с Левандовским меня не успокоил. Он тоже подозревает, что в этом замешана Жанна. Притихшие было сомнения, урча от нетерпения, набросились на меня снова. Так, похоже, выход один – с головой в работу.
Следующую неделю я фанатично трудилась над статьей, да так, что напугала своим энтузиазмом всех, даже Людочку, а ее напугать сложно. Во всяком случае, когда я принесла готовый материал, мне выплатили гонорар сразу, не дожидаясь выхода статьи – случай для нашей газеты неслыханный.
А в полюбившемся мне супермаркете мое вздернутое состояние тоже не осталось без внимания. Обслуживали меня исключительно вежливо, неподалеку неизменно маячил кто-то из охраны, вероятно, на случай неожиданного приступа буйства. Иногда ко мне присоединялась Таньский, и уж мы с ней оттягивались вовсю! Вчера, например, решили уделить повышенное внимание ряду хозяйственных прибамбасов – всякие там чистящие, моющие, освежающие и прочие средства. Мне действительно нужен был ополаскиватель для белья, но на глаза попалась синяя таблетка для унитазов – знаете, здоровенная таблетища, эдакий синий цилиндр сантиметров пяти-шести в диаметре и трех-четырех в высоту, их бросают в бачок унитаза для дезинфекции и подкрашивания воды. Обычно я не читаю, что написано на упаковке, но после случая с ребрышками это мое любимое занятие, столько всего интересного узнать можно! Вот и сейчас, вчитавшись, я тихо хихикнула. Таньский вопросительно посмотрела на меня. Я подсунула ей упаковку и показала пальцем нужное место. Подруга вытаращила глаза, а потом хрюкнула. Охранник Коля, которому сегодня досталась сомнительная честь нас сопровождать, нервно заозирался. Я же, схватив упаковку, понеслась прямо к нему. Следом, бренча тележкой, рулила Таньский. Придав лицу максимально истерическое выражение, я начала тыкать упаковкой охраннику в лицо: