– Ты чего? – с недоумением спросила я.
– Не надо, – прошептала Ксюша.
– Что не надо? – не понял Павел.
– Не надо ломать эту игрушку! – на глазах Ксюши появились слезы.
– Но почему? – честно говоря, я на минутку усомнилась в душевном здоровье моей спутницы. – Это ведь старая игрушка, раз Кузнечик ее оставила, значит, она ей не нужна.
– Как ты сказала? – задрожал голос Ксюши. – Кузнечик? Кто это – Кузнечик?
– А, это моя маленькая подружка так себя называет. Вообще-то она Инга, но для друзей и близких – Кузнечик. А что?
– Нет, ничего, – потерла лоб Ксюша. – Просто… Я не знаю, как это объяснить… У меня такое ощущение, что я знаю эту игрушку, что я сама ее покупала, и вот эту коляску тоже. Но ведь этого не может быть, в той жизни была только грязь, там не было игрушек, не было детей! – лицо ее исказила гримаса боли, и Ксюшу вдруг затрясло. Павел обнял ее и крепко прижал к себе.
– Тише, маленькая моя, тише, успокойся, – шептал он ей на ухо, – это все нервное, слишком много пришлось пережить и тебе, и мне. Но та жизнь осталась там, далеко, ее больше нет. Наше прошлое останется прошлым, забудь. Есть ты, и есть я, мы встретились и больше никогда не расстанемся, я тебе обещаю.
– Но как же, – подняла залитое слезами лицо Ксюша, – как же эта игрушка, я ведь помню ее.
– Подумаешь, игрушка! – решила вмешаться я, а то мы тут до утра простоим. – Обыкновенный отечественный пупс, такие и в моем детстве были, и в твоем, думаю, тоже. Поэтому он тебе и знаком. Не хочешь, чтобы его сломали, – не буду. Только придумайте побыстрее, как достать из него ключи, не клизму же ему делать!
– Дай-ка сюда, – протянул руку к игрушке Павел. Ксюша отрицательно помотала головой и еще крепче прижала пупса к груди. Павел улыбнулся: – Да не буду я его ломать, не бойся, я хочу просто достать ключ.
– Обещаешь?
– Ну, конечно!
– Тогда ладно, – и Ксюша со вздохом выпустила из рук игрушку. Все-таки мужские руки устроены иначе, нежели женские. Или растут откуда надо? Во всяком случае, ключ оказался на свободе через пять минут. А Ксюша опять вцепилась в этого сломанного пупса.
Наконец мы дома! Честно говоря, мы так устали, что совершенно не обратили внимания на дизайн, обстановку и прочее. Словно сомнамбулы, вскарабкались мы по лестнице и, открывая двери наугад, нашли спальни. Ребята заползли в ту, где была широкая кровать, но сомневаюсь, что у них была физическая возможность по достоинству оценить удобство и широту натуры этого ложа любви. Во всяком случае, что касается меня, то моего финального рывка хватило лишь на то, чтобы рухнуть на что-то горизонтальное в соседней комнате, а вот была ли это кровать – не знаю. Отключилась моментально.
Практически всю ночь я проспала без сновидений, а вот под утро приснился кошмар. Нас поймали, и меня привели на допрос, словно отважную партизанку. Допрашивала меня почему-то Аделаида Васильевна, правда, с ней была еще какая-то незнакомая мадам, эдакая холеная фифа. Причем она вызывала у меня свербящее чувство узнавания – с одной стороны, я абсолютно была убеждена, что не знакома с ней, а с другой – мне хотелось назвать ее Жанной, и руки чесались вцепиться ей в горло. В общем, эти две инквизиторши уселись напротив меня, достали какие-то папки, на столе лежали допотопные перьевые ручки и стояли чернильницы-непроливайки. И где они только добыли эти раритеты? Аделаида Васильевна развернула настольную лампу и направила ее мне прямо в лицо, а потом включила ее. Свет ударил со всей дури, я зажмурилась и попыталась отвернуться, но вторая дознавательница вскочила и сжала руками мое лицо, не давая мне вертеться. Свет слепил и выдавливал слезы, дамы верещали мне в ухо что-то пронзительно-угрожающее, было жарко и противно, я плюнула на это дело и проснулась. Свет никуда не исчез и по-прежнему колотил меня по глазам. Но зато теперь я могла наконец отвернуться, что я и сделала. Оказалось, что лежу я все-таки на кровати, а слепящим прожектором оказалось солнце, резвящееся в окне прямо напротив моего ложа. Оно явно было счастливо возможности поиграть с человеком, который не заслоняется этими противными плотными шторами. Показав светилу язык, я предприняла попытку сесть. Получилось. Так, теперь надо осмотреться на предмет ванной комнаты да и просто осмотреться. При детальном изучении комнаты оказалось, что я попала в мужскую спальню. Была ли это спальня хозяина дома, неясно, но что она была мужская, видно было невооруженным взглядом. Стильный дизайн, никаких рюшечек и пуфиков, на стенах развешаны морские пейзажи, на кресле валяются джинсы, на тумбочке у кровати – зажигалка, пепельница и пачка сигарет. Правда, все это могло принадлежать и женщине, но я была абсолютно уверена, что здесь живет мужчина, я почти физически ощущала его присутствие, и мне почему-то стало очень тепло и надежно. Ванная, дверь в которую вела прямо из спальни, подтвердила мои ощущения – шампунь, гель для душа, парфюм – все было мужской линии, а еще там была пена для бритья, станок и еще много всяких прибамбасов. Я пустила воду в джакузи, выбрала пену для ванной и от души набухала ее. Хорошая оказалась пена, много ее получилось. С наслаждением я погрузилась в это вкусно пахнущее облако. Вот оно, счастье!
Выбралась я из ванной где-то через час, свежая и чистая. Давненько я не пользовалась качественными шампунем, гелем и пеной, забыла это славное чувство легкости и благоухания. Ха, забыла! Как можно забыть то, чего не знал! Ладно, проехали. Я наслаждалась всеми новыми ощущениями – мягкостью полотенец, пушистостью халата, висевшего в ванной и принадлежавшего хозяину спальни. Обычно я никогда не надеваю чужие вещи, мне неприятно, но этот халат мне захотелось невыносимо, меня просто потянуло к нему. Я завернулась в это пушистое чудо, от которого исходил слабый аромат чего-то такого уютного, близкого и необходимого мне как воздух. Я не стала анализировать свои ощущения, мне просто было хорошо, впервые за долгое-долгое время я почувствовала себя дома. Вот ведь бред, а? Натянула на себя чужой халат и растеклась лужицей. Ну и пусть.
Я нашла стиральный порошок и уже совсем было собралась постирать свои вещички вручную, когда сообразила, что в этом доме не может не быть стиральной машины. Сложив все в корзину, я вышла в коридор. Стараясь не шуметь, я на цыпочках пробиралась мимо комнаты Ксюши и Павла, пусть еще поспят. Но дверь приоткрылась, и оттуда выглянула заспанная и порозовевшая Ксюша.
– Доброе утро, – шепотом поздоровалась она.
– Доброе, – так же шепотом ответила я, – а что, Павел еще спит?
– Ага, – счастливо улыбнулась Ксюша, – как ребенок, тихо так. И не храпит совсем. А ты куда с корзиной?
– Да вот хочу стиральную машину найти, вещи постирать надо.
– Ой, точно, и нам надо. Подожди меня, я с тобой пойду! – и она скрылась за дверью.
Буквально через две минуты Ксюша выскользнула, завернутая в гигантский ситцевый халат, ей пришлось подвязать этот автомобильный чехол поясом, но все равно смотрелась она ужасно смешно. В руках у нее был тючок грязных вещей.