– Давай мы не будем переделывать сценарий под твои капризы, ладно? – поморщился Хасбулатов. – Не разочаровывай меня, Алексей, не включай «звезду».
– Тогда бери дублера на съемки траха! – начал заводиться Майоров. – И пусть он с рычанием на самку набрасывается!
– И возьму! И вообще…
– Мужчины, не ссорьтесь, – на площадку вернулась Изабелла, которой поправляли грим. – Это я виновата.
– Любопытно узнать, в чем? – Режиссер откинулся на спинку своего стула и заложил ногу за ногу. – Объясни.
– Тахир, ты не забывай, что Алексей – непрофессиональный актер, его никто не учил нашим кинематографическим штучкам. А меня учили, но я, вместо того чтобы помочь партнеру, сама не смогла настроиться. Давайте попробуем еще раз.
– Ишь ты, защитница нашлась, – пробурчал Хасбулатов. – Ну давайте попробуем.
И они попробовали.
Вернее, она попробовала, Изабелла.
Едва прозвучала команда режиссера, как девушка буквально набросилась на партнера и, обхватив его ногами, со стоном впилась в губы.
Она не играла, она целовалась по-настоящему, умело и страстно. И Майоров не мог не ответить…
И вскоре забыл обо всем на свете, с рычанием сдирая с вожделенного тела дурацкие тряпки.
И едва не превратил постельную сцену в съемки порно. Но снова помогла она, Изабелла.
– Подожди, милый, – еле слышно прошептала она прямо в пересохшие от страсти губы Алексея. – Не здесь и не сейчас, позже.
– Сегодня, – прохрипел Майоров, судорожно сжимая простынь. – После съемок я буду ждать тебя в машине.
– Я приду.
– Стоп, снято! – Голос режиссера ворвался в их мир откуда-то издалека, словно сквозь вату. – Молодцы! Оба молодцы! Дубль получился отличный! А кто-то еще стебался по поводу рычания! Тут такой рык стоял – львы отдыхают! Мне любопытно, как вы все это потом озвучите в студии!
– Озвучим, не волнуйся, – проворчал Алексей, мысленно чертыхаясь – и как теперь встать?
То, что плотные джинсы добавили ему болезненных ощущений – это еще полбеды. Но ведь видно же, черт возьми, как он хочет эту женщину! Блин, словно прыщавый десятиклассник, застуканный возле девчачьей раздевалки.
– Набрось это, – Изабелла, улыбаясь, протянула ему длинный махровый халат. – Твой свитер мы в порыве страсти порвали.
– Очень хорошо, что порвали, – он очень старался говорить ровно, но эта паршивка даже не удосужилась толком одеться, небрежно завязанный шелковый халатик открывал упругую грудь почти полностью.
И с довольной кошачьей улыбкой наблюдала, как Алексей трясущимися руками пытался завязать пояс халата.
А вечером пришла к нему в машину.
Майоров смог отъехать от съемочной площадки не больше километра, благо, что декорации были выстроены за городом и уединенных мест хватало.
Все произошло прямо там, в машине. Потом рядом с машиной, потом на капоте, потом…
Она оказалась очень страстной, эта Изабелла Флоренская. И очень умелой. Алексей вовсе не считал себя неопытным мальчиком, да он им и не был. Но до встречи с Изабеллой никогда не мог понять мужчин, становившихся рабами женщины. Ну завел ты себе любовницу, ну бывает, но разум-то терять зачем? Что особенного должно быть в женщине, чтобы мужчина готов был терпеть любые унижения, превращался в тряпку, лишь бы она была рядом, лишь бы не уходила!
А то, что она становилась своеобразным наркотиком, без которого начинается ломка, это Алексей понял, когда Изабелла решила нарушить их предварительную договоренность – держать отношения в тайне – и начала вести себя на съемках соответствующим образом.
Она постоянно торчала в вагончике Майорова, завтракала, обедала и ужинала только с ним, во время вечерних коллективных посиделок норовила устроиться у него на коленях – в общем, народ начал шушукаться.
А это Алексею надо было меньше всего, афишировать свою интрижку он не собирался. Ну, подпиталась душа адреналинчиком, получил фейерверк эмоций, побаловался с искусной любовницей – ну и все, что еще-то?
Что?! Разводиться с Анной?! Да никогда! Об этом и речи быть не может!
– А и не прошу тебя разводиться! – закричала Изабелла, швырнув на землю одноразовый стаканчик с кофе. – Я просто хочу быть рядом!
– Тише! – зашипел Майоров. – На нас обращают внимание!
– А на нас, между прочим, давно обращают внимание, тоже мне, новость!
– И это очень плохо. Запомни – я люблю свою жену, я обожаю свою дочь, и никакая женщина в мире не сможет нас разлучить!
– Никто и не собирался, – девушка гордо вскинула голову и холодно процедила сквозь зубы: – И вообще, мне надоело твое нытье и твоя трусость. Я лично не боюсь сплетен и разговоров за спиной и прятаться не собираюсь.
– Тогда нам лучше остаться только партнерами по фильму, – сухо проговорил Алексей.
– Как угодно.
По фильму, в съемках которого, как назло, наступила череда любовных эпизодов! И Изабелла развлекалась по полной программе – во время работы над сценой она распаляла Алексея до состояния закипающей лавы, аж дым над головой курился, а потом насмешливо наблюдала, как партнер, еле слышно чертыхаясь, заворачивается в ставший уже постоянным атрибутом съемок махровый халат.
И всем своим поведением вне съемочной площадки подчеркивала исключительно приятельские отношения между собой и Майоровым.
Так активно подчеркивала, что ее почеркушки привлекли гораздо больше внимания окружающих, чем обычная интрижка, каких много.
И медленно, но неудержимо, словно плесень в сыром подвале, по съемочной группе начали расползаться сплетни.
Что, по-мнению Тахира Талгатовича, мешало рабочему процессу, что он и высказал однажды вечером Алексею.
Съемки в этот вечер задержались допоздна, поскольку действие в очередном эпизоде происходило ночью. А заканчивался эпизод страстным поцелуем главных героев.
И теперь Майоров стоял под холодным душем, в который уже раз радуясь, что его вагончик оборудован всем необходимым. По сути, это бы полноценный трейлер, готовый к длительному путешествию, в нем вполне можно было и ночевать. Что Алексей и собирался сделать сегодня, ехать в гостиницу не было ни сил, ни желания.
Потому что желание было только одно, зато нестерпимое.
И это выводило Майорова из себя больше всего. И дальше всего.
Он все дальше уходил от себя прежнего, превращаясь в бонус, в громоздкое дополнение к главному сейчас органу. Разум пасовал все больше, маета становилась все сильнее, Алексей хотел только одного – снова стать одним целым с изнывающим от страсти безупречным телом Дикарки, снова услышать ее горловой стон, снова взорваться вулканом наслаждения.