– Да ну? Выгнал один такой… Так я и ушел.
Глядя на глумливую ухмылку Борьки, Фома медленно считал до десяти. И дождался: ухмылка сделалась неуверенной, затем и вовсе начала сползать с лица.
– Уйдешь, если я захочу. Можешь не сомневаться. Но сейчас задача иная: я ухожу, ты остаешься. Будь добр, сделай так, чтобы мне за тебя не было стыдно перед хуторянами. Уловил?
От изумления Борька даже глазами захлопал, сразу забыв о том, что собирался схлестнуться с наставником. Не, так нечестно! Помочь в делах – одно, а взваливать на свой горб весь груз – так мы не договаривались!..
– Куда это ты уходишь?
– Куда надо. Когда вернусь – не знаю. Может быть, скоро, но не факт. До моего возвращения феодалом останешься ты. Начинай обход прямо сегодня. Девчонка пусть тут живет, ей полезно поскучать. Не торопи события, понял? Про штурм забудь, займись осадой. И держи авторитет. Посоветуй ей починить ворот над колодцем. Теперь вот что…
Он подробно рассказал о новых ловушках, об исчезнувших ловушках, о нуждах хуторян, напомнил о необходимости проверять точки выброса, посоветовал быть пожестче с Николаем и закончил так:
– Потрать денек-другой на Патрика. Он мне что-то не понравился. В гости к сыну его своди, пусть малость развеется. Ему полезно.
– Да? А что с ним такое?
– Задумываться начал.
В глазах Борьки запрыгали веселые чертики.
– Это вредно?
– Тебе пока не понять. А теперь иди и положи бинокль на место так, чтобы Оксана его не видела. Догадается ведь. Ты и так уже напортачил, а поймет, что подглядывал, – навсегда останешься для нее наглым щенком. Сумеешь незаметно?
Ученик кивнул.
– Тебе помочь ее отвлечь?
– Чего там отвлечь, сам справлюсь…
– Иди.
Фома надел потную рубашку, носки, завязал на ногах кроссовки. Вещи были достаточно новыми, чтобы не бояться их внезапного распыления. Конечно, одежду не мешало бы постирать, но какой в том толк перед выходом? Очень скоро будет то же самое. Издержки жаркого климата.
А есть ли где-нибудь на Плоскости иной климат? Холодный, с ледяным ветром, сугробами и снежной крупой в лицо? Или муссонный, с периодическими затяжными ливнями?
Никто не знает. Может, и есть где-нибудь далеко-далеко. А может, и нет. Не исключено, что Экспериментатор вычислил некий температурный оптимум и его поддерживает. Ведь половина, не меньше, жителей Земли обитает именно в теплом климате, а многие и в более жарком. Для Нсуэ было в самый раз. Как-никак здесь все-таки не Сахара в полдень и даже не Калахари, здесь куда прохладнее…
В дверном проеме он столкнулся с Оксаной – та как раз выходила. По-видимому, она считала ниже своего достоинства находиться с Борисом в одном помещении. Фома не стал ее останавливать.
Он собирался деловито и быстро. Потрогал отросшую щетину, подумал, не побриться ли, и отверг мысль как несвоевременную. Проверил оружие, боеприпасы, бинокль. Завернул в тряпицу несколько лепешек. Одну пластиковую бутылку наполнил теплым чаем, вторую водой из канистры. Канистра была специальная, из чистого серебра. Вода в ней стояла подолгу, совершенно не тухла и была приятной на вкус.
Покончив со сборами, сделал Борьке ручкой – пока, мол.
– А я знаю, куда ты уходишь, – сказал ученик. – Ты на запад идешь, в разведку. Угадал?
– А если и угадал, то что? – осведомился Фома.
– Возьми меня с собой, а? Польза будет.
– Кому польза будет?
– Ну ваще-е… Вопросы у тебя! Тебе будет польза, кому же еще.
– Ты лучше тут пользу приноси, – сказал Фома. – А там я уж как-нибудь сам управлюсь.
– Да, управишься… А если не вернешься?
– Твое счастье, что я не суеверный. Огреб бы ты у меня за такие слова… Если не вернусь – сам знаешь. Тебе быть феодалом. Хочешь?
– Да. То есть нет. Я маленький, мне еще рано.
– Жулик ты. И лодырь.
– Не, я правда не хочу…
– А придется. Поэтому пожелай мне удачи.
– Удачи.
– Так-то лучше. Ну пока.
Прощаться с Оксаной было незачем. От «коттеджа» Фома прямиком пошел на запад. Девчонка догнала его на вершине холма.
– Что ты за мной ходишь? – набросился он.
– А что, нельзя? – с вызовом спросила Оксана.
– Нельзя. Опасно.
– И ловушки кругом, да? Это я уже слышала. Только я все равно уйду отсюда. Не с тобой уйду, значит, одна. Так и знай.
– Погибнешь.
– А тебе-то что? Моя жизнь, мне решать.
«Чтоб вас всех, – подумал Фома. – Пропадите вы пропадом. С вашими решениями за себя и за других! С вашими амбициями и капризами! Плюнуть бы на вас и уйти навсегда. А ведь когда-нибудь так и сделаю…»
– Слушай, может, ты после решишь, а? – взмолился он. – Ну некогда мне! Потерпи. Почему я за всех терпеть должен? Я ведь феодал, не нянька…
– А мне няньки и не нужны!
– Уф-ф! Ладно, просьбу выполнишь?
– Смотря какую.
– Дождись меня тут, в оазисе. Борька скоро тоже уйдет, надоедать не будет. А я вернусь – обсудим вдвоем твою проблему. Может, и придумаем чего.
– А ты надолго?
– Не знаю. Нет, наверное. Но если все-таки задержусь – дождись. Договорились?
Она капризно выпятила губку.
– Я подумаю.
Наверное, это стоило счесть согласием.
– Дождись, – повторил Фома.
Он не стал говорить ей, что совсем недавно узнал ее и себя в двух прошедших мимо полупрозрачных фигурах, в призраках. С этим явлением натуры лучше было прежде разобраться самому. Да и ни хрена они, наверное, не значат, эти призраки!
Со Спины Крокодила Фома долго рассматривал в бинокль ближайший оазис к западу от своих владений. Поле – то ли ячменное, то ли пшеничное, издали не разглядеть – было наполовину сжато. Двое мужчин и одна женщина трудились как заведенные, безостановочно срезая колосья серпами. Еще одна работница вязала снопы. Судя по дымку над крышей хибары, третья женщина стряпала.
Тихо было.
В мутном воздухе – ни ветерка. Ни одной ловушки в пределах ста шагов. И только на той стороне – монотонная работа, редко-редко прерываемая коротким, минут в пять, отдыхом.
Он наблюдал долго, пока не понял, что просто тянет время, не в силах решиться. И тогда решился сразу.
Что могло ждать внизу по ту сторону границы? Небывалое скопище ловушек? Минное поле? Пока не проверишь, не узнаешь.
Осторожно спустившись со Спины Крокодила, Фома и дальше шел с опаской. Когда, по его понятиям, миновал час, он оглянулся и приободрился: ого, сколько отмахал! Километра два, пожалуй. Правда, оазис впереди будто бы и не приблизился совсем, но это, безусловно, обман зрения, знаем мы наперечет все эти обманы…