И неужели ни один из этих титулованных ничтожеств не видит единственного шанса спасти Империю?
Глагр знал, как поступил бы он на месте главнокомандующего. Пока еще есть время – свез бы все конфискованное именем императора продовольствие в четыре-пять наиболее мощных крепостей. Выгнал бы за стены дармоедов – пусть Барини решает, кормить их или дать подохнуть с голоду. Усилил бы гарнизоны – остатков армии только на это и хватит. И держал бы оборону, сколько смог. А императора убедил бы уехать в Лельм, пока не поздно.
Обороняющийся не победит, это верно, но победа будет одержана не здесь. Лавры достанутся маршалу Губугуну – именно потому, что главные силы Барини завязнут под стенами крепостей Киамбара. Пусть сокрушает одну цитадель за другой, пусть даже сокрушит все – не важно это! Важно, что он потеряет время и при всем своем упрямстве поймет: пора отводить армию на север, пока еще не поздно. Завоеванное им с легкостью будет возвращено в лоно Империи, а дальше… Дальше будет ясно. Вероятно, борьба затянется, но понятно и глупцу, что нависшая над Империей смертельная опасность отступит.
Глупцу понятно, а главнокомандующему, выходит, не понятно?
А ведь так и выходит…
Дурачье!
Барини передушит их всех по очереди. А если всем силам Империи удастся объединиться, то и того хуже: чертов унганец тоже соберет все свои силы в кулак и разгромит объединенную армию в одной грандиозной битве. Есть только один способ взять над ним верх: непрерывно клевать унганца в разных местах, вынуждать его метаться туда-сюда, вести войну на истощение…
Болтают, правда, что Барини владеет колдовской магией, но это, надо полагать, вздор и враки. У страха глаза велики. Почему бы уж заодно не объявить Барини самим дьяволом?
Ага. И вывести против него армию попов. Унганские аркебузиры лопнут со смеху!
Спал маршал чутко. Старость мало-помалу гасит разум, и она же мешает человеку как следует забыться. К тому же было холодно даже под шерстяным одеялом. Маршал предчувствовал жестокий приступ подагры. Кусали клопы. За низкой тяжелой дверью слышались размеренные шаги стражника – десять шагов в одну сторону, десять в другую. Затем шаги стихли – надо полагать, караульный уснул на посту, привалившись спиною к стене и опершись на алебарду. Все равно. Бежать бессмысленно, да и бесчестно. Пусть все идет своим чередом.
Откуда этот звук? Жук, что ли, жужжит за окном? Нет, жуки так не жужжат, тут какое-то негромкое ровное гудение. Что бы это могло быть?
Маршал очнулся от дремы. Он сам не мог бы сказать: спал только что или не спал? Понимал только, что сейчас не спит.
Негромкий гул за окном не стихал. И вдруг… окно со скрипом отворилось. Свет масляной плошки не позволил бы ошибиться: в узкий оконный проем протискивалась гибкая фигура. Протиснулась – мягко спрыгнула на пол, отбросила причудливую тень на облезлый гобелен.
– Только не зовите охрану, – произнесла негромко, с незнакомым акцентом.
– Как вы попали сюда? – спросил Глагр.
Фигура приложила палец к губам.
– Тише, тише… Через окно попал, как же еще…
Глагр откинул одеяло. Сел. Ощутил босыми ступнями холод каменного пола. Щипать себя не стал – баловство это. Визитер не был похож на призрака, но одет был странно – словно облит серебристой тканью. Сам – гибкий, смуглый, остролицый, с горбатым носом. Кто таков? Наемный акробат, не побоявшийся взобраться по каменной кладке?
Но кто бы его нанял? Кому придет в голову вступать в сношения с опальным маршалом, коего послезавтра объявят государственным преступником и приговорят к плахе?
– Кто вы? – спросил Глагр.
Незваный гость усмехнулся.
– Меня считают дьяволом. Не вижу причин представляться иначе.
– Тогда сгинь. – Маршал скрестил пальцы, отгоняя этим жестом нечистого. Тот, однако, не сгинул. Напротив – пододвинул с заметным усилием тяжелый стул и развалился на нем, как так и надо.
– Странный вы человек, маршал, – по-прежнему вполголоса произнес он. – Даже накануне смерти вы боитесь неизвестного, хотя, казалось бы, чего теперь бояться?
– Любой бы на моем месте… – неуверенно начал Глагр, но визитер прервал его:
– Вы – не любой. Поэтому ваша реакция на мое появление меня удивляет. А ведь у меня к вам есть разговор.
– Как я понимаю, торг по поводу моей души?
– Фу! На что мне ваша душа? Если угодно, считайте меня не дьяволом, а вашим ангелом-хранителем, хотя я ни то, ни другое…
– Кто вы?
Незнакомец тяжко вздохнул.
– Всего только человек. Представьте себе, что далеко-далеко отсюда, вне границ Империи живет некое человеческое племя…
– За Туманными горами, что ли?
– Дальше, гораздо дальше. А впрочем, вам это знать ни к чему. Ближе к делу…
– Кто вы? – сердито повторил Глагр. – И что это за дрянь гудит за окном?
– Ни то, ни другое не имеет значения. Важно, что я хочу вам помочь. И я просил вас говорить тише… На какой день назначен суд?
– На послезавтра. – Глагр бросил взгляд на непроглядную темень за стрельчатым окном. – В сущности, уже на завтра.
– Еще есть время. Вам известен состав суда?
– Трое. – Глагр назвал имена и должности.
– Почти демократично – ни одного титулованного, – не то одобрил, не то подпустил тонкую шпильку незнакомец. – Кто из них любит золото?
– Все трое, – презрительно усмехнулся маршал.
– У них будет золото. А если паче чаяния оно не подействует, я переправлю их семейства в Лельм подальше от ужасов войны. За такую цену они сделают все. Вы, маршал, будете оправданы.
– Вот как? – Глагр саркастически покачал головой. – Я вам не верю.
– Это как вам будет угодно. Только умоляю: не надо пытаться наложить на себя руки, не то выйдет, что я зря потратился, да еще и остался в дураках. Просто ждите. Сами увидите, что будет.
– Но приговор, каков бы он ни был, должен быть утвержден его величеством!
– Не забегайте вперед. – Незнакомец фамильярно погрозил маршалу пальцем. – Будет день, и будет пища. Если понадобится, я возьмусь убедить его величество не только оправдать вас, но и вновь поставить во главе армии.
– Каким образом вы это сделаете? Проникнете ночью в окно к его величеству, как нынче ко мне?
– Хотя бы и так. Такие визиты производят некоторое впечатление, правда?
Позер, неуверенно подумал Глагр, механически кивнув. Но кто он?
– У меня мало времени, – упредил незнакомец вопрос маршала, – поэтому слушайте. На суде не болтайте лишнего. Барини победил потому, что имел лучшую армию. А по части полководческого дара вы с ним по меньшей мере равны. Я говорю это потому, что убежден: только вы сможете нанести ему поражение. Только вы и никто больше. Готовы ли вы продолжить борьбу? Я имею в виду – в качестве главнокомандующего?