– Ни одной с «эффектом отталкивания», Алексей Сергеевич. За границей нет почти наверняка, а у нас – точно. На Каспийцеве проверено. Вы знаете, я думаю, что ОН выдыхается. По последнему замеру, скорость сползания материков упала чуть ли не вдвое. Правда, подозревают инструментальную погрешность, ищут багов, но… И еще…
За дверью по коридору со скрипом прокатили каталку. Если скрипит, значит, нагруженная. Вроде для перевязок и операций не время… Ага, из послеоперационной в реанимационную. Кому-то не повезло. Кого-то сейчас не интересуют никакие Монстры.
– Что «еще»?
– Растет он как-то странно последние дни, – доверительным шепотом сообщил Коля. – Рывками. Распухнет на пару метров – и задумается. Когда минут на десять, а когда и надолго. Пока думает, вроде как даже чуть-чуть уменьшается. За последние сутки вообще не вырос. Морщины какие-то по нему пошли, пятна… – Коля задумался.
– Ну? – подбодрил я.
– Удалось сделать соскоб со стенки туннеля. Она там шелушилась… что-то вроде экземы, как я понимаю. Взяли несколько милиграммов, теперь мудрят. Без сомнения, это органика, но такая, что химики кипятком льют от удовольствия – дескать, что-то совершенно неслыханное, хотя частично деструктурированное. Бронежилеты бы из нее делать – хрен чем возьмешь…
– Наплевать на бронежилеты, – сердито сказал я. – Детали изложишь потом, я тебя не об этом спрашиваю.
– А о чем?
– Трепло. О главном. Давай отягощай, не стесняйся.
– Прав Топорищев, – выдохнул наконец Коля. – На все сто прав. Больна эта туша, Алексей Сергеевич, я вам точно говорю. ОН и раньше-то не всегда соображал, что делает, а теперь и вовсе такого натворить может! По дури-то! А если сдохнет – это ж какая вонь будет, а?
Самое лучшее время для действий – три часа ночи, когда у нормального человека сон особенно крепок и дежурные сестры на этажах имеют обыкновение сладко спать за столами, а то и на кожаных диванах в холле, если только с вечера смена обещала быть спокойной и больничное начальство не устроило очередного шухера. Сон – лучший друг человека… вроде меня.
Осторожно, чтобы не скрипнула невзначай, я прикрыл за собой дверь палаты. Тихо. Чуть-чуть шуршит при ходьбе полосатая больничная пижама, зато войлочные тапочки совершенно бесшумны. Очень правильные тапочки. Красться на цыпочках глупо. Если кто увидит – ну что такого, иду в сортир, а то и вовсе маюсь бессонницей, нагуливаю сон, понятно?
Сегодня дежурили Валя и Катя. Этих я хорошо знал. Первая, сангвиническая толстушка и выраженный «жаворонок», начинала зевать с вечера и устраивалась спать не позднее часа ночи, вторая – тощая и прыщавенькая студентка-вечерница – иногда корпела над конспектами часов до двух. До трех – никогда. Я надеялся, что сегодня она не изменит своему обыкновению.
Так и случилось. Обе сестры блаженно посапывали на кожаных диванах. Проходя мимо них, я мысленно пожелал им долгой спокойной ночи. Без происшествий.
На лестничной площадке между четвертым и третьим этажами кто-то курил, астматически покашливая и перхая. Кем бы ни был этот бессонный, встречаться с ним не входило в мои планы. Можно было рискнуть вызвать лифт, но я предпочел подождать, пока астматик досмолит свою сигарету, откашляется в последний раз, плюнет в урну и наконец утащится на свой третий этаж.
Тихо. Мирный сон привилегированного больничного корпуса, такой же, впрочем, как сон иных корпусов. Жизнь как жизнь. У кого угодно паника, только не у нас. Первого сентября вятские детишки как ни в чем не бывало пошли в школу. А ведь, наверное, с местной телебашни запросто можно различить очертания Монстра без всякого бинокля, хоть он вроде и перестал расти…
Тьфу! Наш человек ко всему приучен и все повидал, что ему Монстр. Наших ничем не проймешь. Вон и выздоравливающие гораздо чаще обсуждают чемпионат по футболу, чем Монстра, а если все-таки заводят разговор о последнем, то в основном возмущаются самоуправством Нацбеза и вояк, оккупировавших запретную зону, и безволием губернатора, допустившего это. И вообще, тема уже поднадоела всем, кроме юмористов, да и те как-то выдохлись. Фаворитка Петра Великого Анна Монстр!
Что-то с юмором моим стало…
Кабинет главврача находился на втором, административном этаже, в самом начале коридора. В обитой кожей двери имелись два замка, один механический, запирающийся на допотопный тяжелый ключ, второй кодовый. Пять дней назад, заковыляв сюда якобы по ошибке, я «сфотографировал» оба. С механическим замком я надеялся справиться традиционном для урок способом, при помощи самодельных отмычек из случайно найденного гвоздя и обточенной о подоконник чайной ложки. С кодовым трудностей не предвиделось: какие кнопки сильнее стерлись, на те и жми. Задачка для дошкольников с целью развития ума и сообразительности. Максимум десяток возможных комбинаций, если только недавно не поменяли код.
Но с какой стати его менять в замке на двери кабинета главврача заурядной городской больницы, где вряд ли хранятся какие-то сугубые секреты, а из ценностей присутствует разве что компьютер? Только если некоторые кнопки начали западать.
Внизу в холле – наверняка охранник. Всего лишь этажом ниже. А значит, я должен открыть дверь тихо, как подобает хорошему взломщику-профессионалу…
Один-единственный матовый плафон над стеклянной, замазанной белой краской дверью безуспешно пытался осветить весь этаж. Никто мне не мешал, но я неслышно дошел до конца коридора и так же тихо вернулся, никого не встретив. Дежурить по ночам здесь было некому и незачем, но береженого бог бережет.
Механический замок провернулся на удивление быстро. Я сам не ожидал от себя таких способностей. С кодовым я провозился дольше, чем планировал, – он сработал лишь на двадцать второй комбинации. Оглушительно щелкнул. Я замер, боясь дышать. Нет, вроде тихо… Охранник либо спал, либо не обратил внимания на посторонний звук.
За первой дверью была вторая. Подсветив зажигалкой замок, я сразу понял, что мне с ним не справиться.
Та-ак.
Неудачу можно было предвидеть с самого начала. Но я все-таки надеялся, что у местного главврача меньше амбиций. Ну на что ему в самом деле вторая дверь? Откуда он мог знать, что выздоравливающему майору Рыльскому будет позарез необходимо проникнуть к нему в кабинет?
Я неслышно выругался. Тихо притворил дверь, аккуратно восстановил статус-кво, поковыряв отмычкой в замке. Ладно… что теперь? Времени у меня еще навалом, зато не то здоровье, чтобы лазать по форточкам на втором этаже.
Где еще в здании есть телефон с выходом на междугородную сеть? На этажах – нет. Проверено. В приемном отделении – наверняка, но оно работает и ночью. Соваться туда ничуть не умнее, чем звонить по мобильнику, позаимствованному у кого-нибудь из выздоравливающих. Сотовая связь в ближайшем к Монстру крупном городе прослушивается отнюдь не выборочно.
Где-нибудь еще на первом этаже? Возможно. Но нереально. Во-первых, охранника мне сейчас не нейтрализовать, во-вторых, шум мне совершенно ни к чему. По легенде, я в данный момент благонамеренно сплю сном младенца в своей палате, и тот свернутый половик, что заботливо укрыт на моей койке одеялом, копирует меня довольно убедительно, если не слишком всматриваться. Он образцовый выздоравливающий. Не ворочается, не храпит во сне, и кошмары ему не снятся.