Внезапно до Маста дошло, что встреча была в его интересах. Решение пойти на сделку с Лэниганом принималось людьми, более могущественными, чем Спролинг и Джейнс. Вышло же в конце концов так, что все они поставили своей целью не дать в обиду его – федерального прокурора огромной территории.

Перспектива обвинения и привлечения к суду сенатора таила в себе такой потенциал возможностей, что на душе Маста мгновенно потеплело. Он уже видел, как в переполненном зале суда прокручивает магнитофонные записи Лэнигана, каждое слово ловят присяжные и публика.

– Так мы заключаем сделку? – спросил Маст и пожал плечами, будто ему не было до этого никакого дела.

– Да, – ответил Спролинг. – Думать тут не о чем. Мы правы, потому что деньги вернутся в казну, Патрик надолго сядет за решетку, а в наших руках останется дичь покрупнее.

– И президент хочет того же, – заметил Маст и улыбнулся, оказавшись в одиночестве.

– Этого я не говорил, – возразил Спролинг. – С президентом данную тему я не обсуждал. Мой босс беседовал с кем-то из его людей – вот все, что мне известно.

Приоткрыв дверь, Джейнс пригласил из коридора Пэрриша. На то, чтобы со всех сторон рассмотреть предложенную Лэниганом сделку и каждый ее аспект в отдельности, ушло не менее часа. Женщина-юрист могла выйти на свободу немедленно. Патрик должен был выплатить и проценты по всей сумме, решили они. А что насчет предъявленного ФБР иска? Джейнс пометил несколько пунктов, которые требовали уточнения с Сэнди.

В Майами Марк Берк лично доставил Еве долгожданное известие о том, что ее отец выпущен на свободу. Никакого вреда ему не причинили. Относились, скорее, хорошо.

Еще Берк сказал, что при удачном стечении обстоятельств через день-другой отпустят и Еву.

Глава 34

С невозмутимо-строгими лицами они вернулись в “Камиллу” и расселись на прежних местах. Большинство оставили свои пиджаки двумя этажами ниже. Им предстояло закатать рукава и ослабить узлы галстуков, как принято в тех случаях, когда впереди большой и тяжкий труд. Сэнди засек время – отсутствовали они более полутора часов. Слово взял Спролинг.

– Что касается денег… – начал он, и Сэнди понял: сделка будет заключена, необходимо только уточнить детали. – Какую сумму намерен вернуть ваш клиент?

– Всю.

– Целиком?

– Все девяносто миллионов.

– А как насчет процентов?

– Кого интересуют проценты?

– Нас.

– С чего это вдруг?

– Это было бы справедливо.

– По отношению к кому?

– М-м… к налогоплательщикам.

– Бросьте. – Сэнди едва не расхохотался. – Вы, парни, работаете на федеральное правительство. С каких пор вас стали тревожить проблемы налогоплательщиков?

– Обычное явление для дел, связанных с кражами и мошенничеством, – подал голос Морис Маст.

– И сколько же составляет ваш процент? – поинтересовался Сэнди.

– В таких случаях, как правило, назначают девять процентов. Думаю, это будет честно.

– Вы так думаете? А сколько платит налоговая служба, когда устанавливает, что я внес большую, чем полагается, сумму, и хочет вернуть мне мои деньги? – Все молчали. – Шесть процентов. Государство отдает мне шесть паршивых процентов!

Для Сэнди в происходящем не было никаких неожиданностей. Такие вопросы он предвидел и ответы на них подготовил заранее. Ему доставляло наслаждение смотреть, как его гости пытаются сохранить лицо.

– То есть вы предлагаете нам шесть процентов? – медленно спросил Спролинг, тщательно подбирая слова.

– Нет, конечно. Деньги – у нас, нам и определять, сколько мы будем платить. Этому же принципу следует и правительство. Полагаю, деньги все равно уплывут в черную дыру Пентагона.

– Диктовать условия их расходования мы не можем… – сказал Джейнс, уставший от препирательств.

– Вот какой представляется проблема нам, – перебил его Сэнди. – Деньги были бы потеряны. Они предназначались мошеннику, который бы тут же с ними и сгинул. Мой клиент предотвратил это. Он сохранил всю сумму и хочет вернуть ее.

– А мы должны выдать ему награду? – спросил Джейнс.

– Нет. Всего лишь отказаться от процентов.

– Нам требуется согласовать это с Вашингтоном, – заметил Спролинг. – Дайте нам что-нибудь конкретное, над чем можно работать.

– Мы заплатим половину того, что возвращает назад налоговая служба, и ни цента больше.

– Обсужу это с генеральным прокурором. Остается надеяться, что у него хорошее настроение.

– Передайте ему привет, – бросил Сэнди.

– Три процента, так? – приподнял голову от блокнота Джейнс.

– Так. С двадцать шестого марта девяносто второго года по первое ноября девяносто шестого. Всего выходит сто тринадцать миллионов с какой-то мелочью, на которую можно не обращать внимания. Ровным счетом сто тринадцать миллионов.

Цифра ласкала слух правительственных чиновников. Каждый записал ее в свой блокнот. Выглядела она грандиозной.

У кого повернется язык оспаривать сделку, вернувшую налогоплательщикам такие деньги?

Подобная щедрость могла означать лишь одно: украденные девяносто миллионов долларов Патрик успешно куда-то вложил. Люди Спролинга уже занимались предварительными подсчетами. Если Лэниган поместил деньги в банк под, к примеру, восемь процентов годовых, то сумма выросла до ста тридцати одного миллиона. Десять процентов – это сто сорок четыре миллиона. Свободных от налогообложения, естественно. Много потратить Патрик не мог, так что в конечном итоге он останется весьма состоятельным человеком.

– Нам внушает некоторое беспокойство также и судебный иск, который вы предъявили ФБР от имени мистера Лэнигана, – сказал Спролинг.

– В ответ на небольшую услугу со стороны мистера Джейнса он будет аннулирован. Эту не слишком важную деталь можно обсудить позже.

– Отлично. Пойдем дальше. Когда ваш клиент будет готов дать показания большому жюри?

– Когда потребуется. Физически он в состоянии сделать это в любое время.

– Мы не намерены откладывать дело в долгий ящик.