Конечно, капитан Альбокеррун сильно привирал, но ему было необходимо каким-то образом объяснить, почему он, находясь в засаде, потерпел такое унизительное поражение.
– А мои лучники из Синих лесов – они уцелели? Что с ними?
В ответ капитан только развел руками. Он боялся сказать лорду правду.
– Что ты мне показываешь, а? Что ты хочешь сказать этой дурацкой пантомимой?!
– Ну… уцелело, может быть, три лучника… Может быть, даже пять, мой лорд, я ведь не успел толком все посмотреть, ведь я спешил, чтобы сообщить вам!
– Не уберегли, мерзавцы! Да ты знаешь, в какие деньги они мне обошлись? – Лорд ударил кулаком по перилам балкона. – Что же теперь делать? А-а! О! – Тут в голову лорду Кремптону пришла новая мысль. – У меня же еще есть неиспользованные козыри! – выкрикнул он и, сорвавшись с места, побежал в главный зал.
За ним, не отставая ни на шаг, заторопились его приближенные. Впрочем, им пришлось оставить лорда, когда тот вошел в свой персональный лифт. Вошел и крикнул в слуховое окно:
– Эй, вы, дармоеды! Проснитесь – мне нужно вниз!
Сидевшие в подвале рабы стали крутить подъемное колесо, лифт плавно поплыл вниз.
Пока лорд Кремптон опускался в подвалы своего замка со всем комфортом, приближенные, рискуя сломать ноги, мчались по темным лестницам, чтобы ни в коем случае не прибежать в подвалы позже своего благодетеля.
Самые проворные прибежали вовремя. Те, кому повезло меньше, оступились и покатились вниз с воем и охами. Впрочем, лорд Кремптон не обратил на это никакого внимания. Выйдя из лифта, он быстро зашагал по сумрачному и сырому коридору подземелья, освещенному только редкими факелами.
Дойдя до огромной, перегораживавшей весь коридор решетки, он остановился.
– Слушаю, мой лорд! – вскинув руку в приветствии, прокричал тюремный стражник.
– Мне нужно в третий коридор!
Тюремщик повернулся и крикнул куда-то в глубь подземелья:
– Третий коридор!
Из темноты донесся торопливый топот. Кто-то бежал по каменному полу. Наконец появился другой стражник, еще более худой и бледный, чем его коллега, стоявший возле решетки.
Только после его появления первый стражник достал большой ржавый ключ и отпер замок решетки, чтобы пропустить лорда внутрь.
Надзиратель-проводник взял из бочки смоляной факел, зажег его от другого, торчавшего в стене, и не спеша пошел впереди лорда, освещая ему дорогу.
Галдящую свиту лорда Кремптона дальше решетки не пропустили. В подвалах действовал особый режим безопасности, который ввел сам лорд.
Многие хранившиеся в подземелье чудеса достались ему дорогой ценой. А потому он заботился о сохранности своих сокровищ.
Следуя за надзирателем, лорд спустился с ним еще на три яруса и, пройдя по сумрачной галерее, оказался перед широкой и глубокой нишей, перекрытой решеткой с прутьями толщиной в руку человека.
По обе стороны от ниши в стенах торчали заготовленные факелы. Надзиратель зажег их, чтобы лорд мог видеть то, что содержалось за решеткой.
От яркого света существо пошевелилось и скрипнуло острыми когтями по сырому каменному полу. Лорд хотел шагнуть ближе, однако крик, похожий на клекот хищной птицы, но во много крат сильнее, обрушился на него, словно удар бича. У лорда Кремптона от этого крика едва не заложило уши, однако он не подал виду и только улыбнулся.
– Ну что, моя бедная калхинуда, проголодалась?
– Ш-ш-штоб ты сдох… Ш-ш-штоб тебя огры сожрали и развесили киш-шки суш-шиться на дереве… – злобно прошипело существо.
– Стоит ли так ругаться, калхинуда? Не все ли тебе равно, в какой темноте сидеть – здесь у меня, под надежной охраной, или у себя в вечно ледяном мраке, а? Здесь от тебя будет хоть какая-то польза – послужи мне…
Калхинуда вцепилась когтистой лапой в решетку и встряхнула ее так, что загудели стены.
– Только дай мне… выбраться-а-а, – пророкотало существо, – и ты узнаеш-ш-шь, что такое ме-э-эдленная смерть.
– Да полно тебе пугать, мерзкая тварь! – усмехнулся лорд Кремптон. – Ты прекрасно знаешь, что привязана к этой клетке сильным волшебством – «серебряной нитью». Мессир Кромб постарался на совесть – уж ты мне поверь. Если же ты убьешь меня, некому будет произнести заветное слово, и ты останешься в этом колодце до конца этого мира.
– Этому мир-ру-у-у недолго осталось…
– Это смотря как считать, – снова усмехнулся лорд, наслаждаясь своей властью над этим страшным существом из нижнего мира. – Если сидеть за решеткой, то тебе долго придется ждать. Очень долго.
– Нет, недолго, – ответило существо уже человеческим голосом и ударило когтями по решетке, выбив искры, – озерных людей все больше, Синие леса все шире. Нет, совсем недолго…
– Значит, ты отказываешься помогать мне? Хочешь, чтобы я подергал за «серебряную нить»?
– Ты только и можешь, что мучить меня, – проскрипела калхинуда. – И никогда ты меня не отпустишь…
– Может быть, и не отпущу. А может, отпущу. Ведь я же человек, а люди – они в сущности добрые, не то что вы, демоны. Ты вот думаешь, что мне от тебя что-то нужно, так? А между тем я пришел тебя проведать. Только и всего.
Калхинуда взвыла от злобы и, вцепившись в решетку обеими лапами, сделала несколько мощных взмахов крыльями, создав такой ветер, что лорда Кремптона едва не отбросило от решетки.
Пламя в факелах затрепыхалось, но не потухло.
– О-о-о! – воскликнул лорд и засмеялся. – Да в тебе столько силы, будто ты каждый день съедаешь по быку!
– Говори-и-и, что тебе ну-у-уж-жно… Я знаю-у-у, что ты пришел не просто так.
– Ну хорошо, – согласился лорд Кремптон. – Я пришел не просто так. У меня есть для тебя одно дело.
– Какое дело? – тут же спросила калхинуда, сверкнув на лорда желтыми глазами.
– Я отпущу тебя на целых полдня, чтобы ты полетала над дорогами и нашла тех людей, которых я тебе опишу. Потом можешь напасть на них и сожрать вместе с лошадьми. Что ты на это скажешь?
Калхинуда молчала, должно быть раздумывая.
– Могу поспорить, ты сейчас думаешь о том, как провести меня и не вернуться в клетку. Но учти, это невозможно. Стоит мне произнести заветные слова, и «серебряная нить» сделает тебе очень больно…
– Знаю без тебя! – оскалилась калхинуда.
– Отвечай, ты хочешь напиться свежей крови, а? Или мне зайти к тебе в другой раз, годков эдак через тридцать?
Калхинуда снова задумалась. С одной стороны, ей было противно делать что-то для своего тюремщика, а с другой – ее терзал невыносимый голод, о котором мог знать только демон. Еще немного, и она была готова ломать клыки о решетку и тюремные камни.