– Так где ты коня украл? – напомнил Фундинул, упряжь и клеймо на мардиганце показались ему знакомыми.
– Я его у разбойников отбил. У графа де Гиссара.
– Вот тебе раз! Где же ты видел этого де Гиссара?
– В Коттоне, где же еще? – Орк пожал плечами и стал облизывать пальцы.
– В Коттоне? А ты там жил, что ли?
– Можно и так сказать. По адресу главная площадь, городская тюрьма.
– Ты и в тюрьме побывал?
– Что значит побывал? Я отсидел там долгих три недели, а жратвы мне давали столько, что и муху не прокормить.
– А за что же тебе тюрьму присудили?
– За долги. – Орк вывернул котомку, где лежал хлеб, и подобрал все до последней крошки. – Слушай, гном, а у тебя больше ничего не завалялось?
– Нет, не завалялось. Только вода осталась.
– Жаль, а то я тут на одних орехах держался. А коник мой на траве, а ему бы овсу надо, он ведь вон какой большой.
– Мой Шустрик с ним поделится. У нас две меры овса.
– Вот это дело, – обрадовался орк. – А вы, – обратился он к новеньким трофеям, – пока посидите на травке и листочках, поскольку еще недавно графский овес жрали.
– Ну так что там про коня, варвар? – нетерпеливо спросил Фундинул.
– Не называй меня варваром, гном, я ведь спас тебе жизнь.
– А ты что же, издалека увидел доброго друга и решил спасти ему жизнь? – ехидно спросил гном.
– Ну… – Орк вздохнул. – На самом деле, конечно, не так все было. Тебя я не видел, а в драку полез, чтоб какой-то жратвы отвоевать. Слышу, кого-то бьют, я и пошел на звон клинков. Думал, одного-другого повалю, а потом соберу трофеи.
– Ладно, будем считать, что ты меня спас, воюя за жратву. Давай котомку, я в нее для твоего мардиганца овса отсыплю. Как ты его назвал?
– Сапфиром. Правда, он – кобыла, но уж больно слово красивое.
Поделив овес, орк и гном покормили своих скакунов. Углук вдруг улыбнулся и сказал:
– Эх, гном, хорошо, что я спас тебе жизнь.
– Спасибо, а теперь расскажи, за какие долги тебя в тюрьму посадили?
– Я в кабаке расплатиться не смог.
– Вот, так я и знал! Прогулял, значит, все деньги?
– А вот и не прогулял! То есть прогулял., конечно, только не все. А в кабаке такое дело приключилось – сели в кости играть да выпили вина, а мне эти жулики чего-то в бокал подсыпали, я и упал. Когда очнулся, кабатчик уже с двумя стражниками стоит и говорит – извольте расплатиться. Я – по карманам, а там только крошки от сухарей.
– И много украли?
– Дукатов триста… – Углук вздохнул. – Если я этих жуликов еще встречу… Они и кабатчика в расход ввели.
– Да какой же расход, кабатчик-то с ними в доле был! – воскликнул Фундинул.
– Это почему же?
– Да потому, что ты еще не проснулся, а он уже знал, что у тебя в карманах пусто, – стражников привел. Тебя в тюрьму упрятали, а жулики тем временем подальше убрались.
– Эй, а ведь и правда! – Орк хлопнул себя по лбу, да так сильно, что кони вздрогнули. – А я, дурак, кабатчику клялся, что, как выйду из тюрьмы, так сразу денег найду, чтобы, значит, расплатиться! Ой, дурак! Ну, вернусь в Коттон, я и его прихлопну! Как крысу!
– Ладно, хватит про них, небось им теперь там не сладко. Как ты с де Гиссаром встретился?
– С де Гиссаром? А очень просто. Сижу я в сырой яме, слышу шум да крики. А потом стали, значит, ямы открывать – одну, другую, третью. Так и до моей дошли. Свесились две какие-то морды, ты кто, говорят, я говорю – честный орк, Углуком зовут. Они засмеялись и требуют – выходи давай. Я думал – все, прощение мне вышло, а оказалось, город разбойники захватили, а меня ведут на беседу с этим де Гиссаром.
– Да ты что? И какой он, этот главный разбойник? Наверное, сабля при нем вся в крови, правильно?
– Неправильно. Охрана при нем да – глаза у уйгунов, как у волков, – крови требуют.
– А что потом?
– Потом де Гиссар стал меня расспрашивать, кто я да откуда.
– А ты чего?
– А я… – Углук снова сдвинул шлем и поскреб затылок заскорузлыми ногтями. – А я, Фундинул, честно говоря, много лишнего ему рассказал. Только потом понял, как хитро он из меня все вытянул, и про его милость господина Фрая, и про Бертрана, и про тебя много чего рассказал.
– Про меня? – удивился гном.
– Да, про тебя он особенно интересовался и про топор твой тоже. Ты, видать, дал им его отведать?
– Дал, – усмехнулся гном. – Я имущество свое спасал, да только ничего не вышло.
– Надо же, небось не ожидали они получить от какого-то часовщика!
– Я не часовщик, я серебряных дел мастер.
– Да какая разница – для меня все гномы часовщики, – махнул рукой Углук.
– Ну а как у тебя с конем вышло?
– Да нагрубил я разбойнику, он меня в солдаты позвал, пойдем, говорит, служить ко мне, а я отказался. Сказал – грабить женщин не умею. Он обозлился и приказал бежать до угла, чтобы меня гельфиг подстрелил.
– Ну а ты?
– Гельфигу я шею свернул, потом шатер подсек, прыгнул на мардиганца да и был таков.
– И что же – они за тобой не погнались?
– Погнались, конечно, – усмехнулся Углук, – только вернулись потом не все.
– Ух… – восхищенно выдохнул гном. – Ты хороший боец, Углук.
– Ничего, ты тоже не подарок. Они рассмеялись. Лошади вздрогнули и, беспокойно перебирая ногами, стали пятиться к дороге.
– Ты слышишь? – спросил Фундинул.
– Нет.
– Я тоже, но лошади кого-то почуяли… Может, это раненые? Может, оклемался кто?
– А ну, пойдем посмотрим, – произнес Углук, хватаясь за меч.
Фундинул последовал за ним, держа топор наготове.
Несмотря на свою значительную комплекцию, Углук двигался по лесу довольно ловко, сказывался многолетний опыт наемника.
Вот он остановился и поднял руку. Фундинул замер, слыша, как стучит его сердце. Немного побаливала рана на предплечье, однако подорожник уже почти затянул ее и работать топором она не мешала.
Вдруг совсем рядом послышались стоны, переходящие в хриплое бульканье. Чьи-то шаги прошуршали по прошлогодней листве, и снова тишина. Гном почувствовал, как у него пропадает желание идти и смотреть, кто там шумит. Что за охота связываться с мертвецами, которых пробудили темные духи?
Только он собирался сказать об этом Углуку, как тот снова пошел вперед – туда, откуда доносились эти жуткие звуки.
Вскоре они вышли к поляне, и неожиданно орк встал, будто натолкнулся на стену.