Руководил операцией по захвату базы лейтенант Грегори. Он знал, что база затемнена, однако надеялся увидеть хоть крохотный огонек. Ему уже приходилось работать в подобных условиях, но иногда где-то проскакивала красная точка сигареты или прикрытая рукой вспышка зажигалки.

Здесь же – абсолютная темнота.

Впрочем, это не могло помешать операции. У каждого парашютиста на откидном стекле шлема отображалась вся панорама расстилавшейся под ним местности, вместе с особенностями ландшафта. Конечно, каждую кочку учесть было невозможно, однако тут приходили на помощь дополнявшие цифровую панораму приборы ночного видения.

Помимо этой аппаратуры диверсанты были вооружены автоматами «М-38С» – четырехмиллиметровым оружием с глушителем и увеличенным магазином. Еще у них были ножи, осколочные гранаты и крюки с пятиметровыми тросами, которые можно было забрасывать на любую стену, не опасаясь, что он сорвется.

Этим набором бойцы лейтенанта Грегори пользовались весьма успешно – большая часть отряда состояла из людей, которых он знал лично. Другие также происходили из «хороших семей» и прежде служили в диверсионных подразделениях Управления Службы Безопасности.

Наставлявший Грегори майор Вагнер больше всего внимания уделял нейтрализации тех, кто жил в строении Девятнадцать.

– Там находится разведвзвод, если разделаешься с ними, остальное будет делом времени и техники. Сожгите этот корпус нитроглейдом, чтобы стены сплавились, но даже после этого не спускайте с него глаз.

Шашка с нитроглейдом имелась у каждого диверсанта в качестве специального средства. Она содержала всего двадцать граммов начинки – использовать больше было опасно, поскольку у этого вещества был слишком низкий порог критической массы. Именно поэтому, даже в такой небольшой дозировке, шашки у всех диверсантов располагались одинаково – справа на поясе, чтобы во время полета на планере боеприпасы не разогревались от воздействия друг на друга.

Подрывалась шашка штатным взрывателем от гранаты, и температура в эпицентре взрыва достигала сотен тысяч градусов. Подобные боеприпасы были идеальным зажигательным средством.

Когда планеры оказались над точкой сброса, диверсанты словно горох посыпались из дверей десантных отсеков.

Захлопали раскрывающиеся купола. Последними покинули планеры их пилоты, превратившись в таких же, как и другие, бойцов отряда. О том, что станет с их бесшумными птицами, они уже не думали.

Накручивая круг за кругом, отряд с каждой секундой приближался к цели. Первой шла пятерка лучших – их Грегори направил на Девятнадцатое строение. Сам он планировал к воротам, чтобы убрать часового. За ним спускались еще двое, они должны были подстраховать своего командира, если что не так.

Но что могло быть не так? Вот ярко-зеленая, все увеличивающаяся в размерах отметка – это был часовой. Переминаясь с ноги на ногу, он вздыхал и настраивался на скучные два часа – его только что привели на пост.

Такое время было выбрано специально, ведь иметь дело с часовым, которого вот-вот должны сменить, куда опаснее. Уставший от смены, к концу своих положенных часов он становится очень беспокойным. Ему не стоится на месте, он почесывается, проверяет содержимое своих карманов или вдруг начинает вертеть головой, беспричинно глядя на небо.

Секунда, вторая, третья… Лейтенант одной рукой приподнял автомат и от бедра выпустил в часового короткую очередь. Тот бесшумно сполз вдоль стены.

Через мгновение, выпустив тормозные карманы, рядом с телом часового опустился Грегори. Быстро погасив купол, он отстегнул лямки и проскользнул в караульный домик.

Внутри никого не оказалось, только под столом горел крохотный голубоватый ночник.

«Повезло», – с облегчением вздохнул Грегори и поспешил выйти наружу.

Вдохнув сладковатый ночной воздух, лейтенант посмотрел вверх и покачал головой – какое прозрачное небо. На его фоне можно без труда рассмотреть купол, тем более когда их было много. Сейчас все уже «расселись» по крышам, и скоро следовало ждать взрывов нитроглейдовых шашек.

Первыми начать работу предстояло пятерке на Девятнадцатом строении. Их атака на взвод разведчиков должна была послужить сигналом для всех остальных.

Возле тела часового стояли двое из прикрытия лейтенанта. Не сказав им ни слова, он направился к центру базы.

«Слева – автопарк, справа – вертолетный парк», – напомнил себе лейтенант. Он знал, что после захвата базы должен был обеспечить сохранность всего вооружения и имущества.

«Ну почему же они медлят?»

– Рольф… – не выдержал и первым вышел на связь лейтенант.

– Мы на крыше, босс. Все в порядке, задержка в окне – мы не нашли его на указанном месте. Как только найдем, начнем работу…

– Хорошо.

Немного не дойдя до Девятнадцатого строения, лейтенант опустился на одно колено, неподалеку от него расположились оба сопровождавших бойца. Отсюда можно было наблюдать за всем, что происходило на базе, оставаясь невидимыми на фоне земли и черного асфальта.

«Если, конечно, эти ребята не выходят по нужде в приборах ночного видения», – сказал себе лейтенант и усмехнулся. Он ждал начала.

92

Пока над базой сгущались тучи, в комнате капитана Саскела происходил невеселый разговор.

Сам капитан, сержант Рихман и пилот Байрон обсуждали сложившуюся на базе невеселую ситуацию и пытались найти хоть какую-то возможность ее исправить.

В комнате горел яркий свет. С тех пор как поставили хорошие генераторы, проблем с электричеством не стало. Впрочем, предписанный режим ночного затемнения капитан строго выполнял, и узкое оконце, прикрытое снаружи стальными жалюзи, изнутри было закатано многослойным светоизолятором.

Всем присутствующим было известно, что их командиру, полковнику Соккеру, был выставлен ультиматум. Либо уход по-хорошему, либо со скандалом.

В любом случае это становилось концом Двадцать Четвертой базы, ведь присланный на место Соккера начальник должен был парализовать боевую работу и один за другим сдать мятежникам опорные пункты. А потом и саму базу.

– Может, будет лучше, если Дройц умрет во сне? – предложил Рихман, задумчиво вертя в руке банку с теплым пивом.

– Я и сам об этом думал, но – не годится, – признался Саскел. – Все быстро выплывет наружу, примчатся такие же скорые на руку дознаватели и придут к выводу, что полковник лично удавил героического ревизора.

– А если мы сожжем наши старые вертолеты, это поможет? – спросил Байрон.

– Уже нет. Предыдущий проверяющий добивался именно этого, а сейчас вертолеты – только предлог. Дройц хочет пришить нашему командиру бомбардировку закрытой зоны.

– Но ведь этого никто не видел. Я хотел сказать – этому нет доказательств. Где доказательства?

– Они их сделали.