– А далеко до него?
– Нет, километров пять. Как выйдете из здания, сворачивайте направо и топайте до бетонного забора.
Последние слова напарники едва расслышали: неподалеку стало взлетать небольшое судно. Вышедшие из бетона защитные шторки направляли раскаленные газы вверх, однако горячая волна все же докатилась до здания и принесла горьковатый запах перегоревшего топлива.
Напарники поспешили зайти в здание и в относительной тишине перевели дух.
– Смотри – буфет! – заметил Джим.
– Пойдем чего-нибудь пожрем, а то я внутри еще худее, чем снаружи.
– Это как?
– Ужасное ощущение, такое испытать никому не посоветую.
Пройдя мимо скучающего полицейского и полутора десятков сидевших возле багажа людей, напарники остановились перед стойкой буфета.
– Что господа желают? – спросила дородная женщина, наваливаясь на стойку тяжелым бюстом.
– Чай, пирожки, печенье… – заказал Джим.
– Да, чай, пирожки, печенье и сливочное масло, – уточнил Тони.
Получив все, что заказывали, Джим положил на стойку пятисотенную купюру.
– Ой, какие деньжищи! – воскликнула буфетчица. – Не знаю, наберу ли сдачи…
Вывалив всю наличность из кассы и добавив свою, сдачу она все же насобирала, и Джим отошел к столику, который занял Тони.
Намазанные маслом черствые пирожки и пролежавшее срок годности печенье прекрасно шли под горячий чай с искусственным подсластителем. Наблюдавший за незнакомцами полицейский решился подойти, чтобы спросить документы.
– У нас тут режимный объект – военная тюрьма, поэтому порядок должен быть соблюден, – сказал он в свое оправдание. Потом заглянул в пассажирские карты Джима и Тони, вернул их и, виновато улыбнувшись, спросил:
– А можно я пирожок возьму?
– Конечно, – сказал Джим.
– А можно два, у меня еще собака в дежурке сидит?
– Конечно, бери, парень, – поддержал его Тони, – собака – друг человека.
– Все жрет и жрет, никак не нажрется! – неожиданно возмутилась буфетчица. – У тебя за сегодня который уже пирожок, попрошайка?
Полицейский надвинул на глаза фуражку и, подхватив пирожки, поспешил прочь, а буфетчица все не унималась:
– Никакой у него собаки нет! Напарник у него там спит, в дрын упившийся! Позор, а не полиция!
Наскоро перекусив, Джим и Тони поспешили покинуть здание порта и, оказавшись на улице, удивленно огляделись – до самого горизонта, куда уходила выложенная бетонными плитами дорога, не было видно ни одного здания. Правда, на стоянке имелось старое грузовое такси, но водителя за рулем вроде не было.
Его удалось обнаружить, когда Джим и Тони подошли ближе, – он мирно спал, расположившись на двух передних сиденьях.
Джим постучал в окно, водитель приподнял голову, протер глаза и сел. Пришлось постучать еще раз, чтобы тот посмотрел в окно.
Увидев незнакомцев, он приспустил стекло и спросил:
– Чего надо?
– Подвези в Чимжан, приятель! – попросил Джим.
– Бесплатно не повезу.
– Десять реалов! – пообещал Джим, показывая деньги. Лицо водителя сразу разгладилось, он открыл заднюю дверцу, и Джим с Тони уселись на жесткую, приспособленную для багажа полку.
Получив деньги, водитель завел мотор и, крутанув руль, резко развернулся.
– Люблю полихачить! – пояснил он, улыбаясь во весь рот. – Но тут негде – дыра, а не планета!
Через полминуты скачки по выщербленным бетонным плитам грузовое такси с визгом затормозило напротив обшарпанного здания – копии здания порта.
– Ближе подъезжать не буду – ограбить могут! – пояснил водитель.
– И на том спасибо, – поблагодарил Джим, и напарники выбрались на бетон.
– Народ здесь обитает грамотный, – заметил Тони, имея в виду выведенную на стене кривую надпись: «Клайв Биррхолд – казел». Было видно, что надпись несколько раз пытались закрасить, затереть, но кто-то ее неизменно восстанавливал.
Потянув за ручку обшарпанной двери, Джим первым шагнул в тамбур и столкнулся с беззубым бородатым субъектом, закричавшим визгливо:
– Золото-брильянты!
Джим сбил его ударом в ухо:
– У нас нет ни того, ни другого.
– Так я же купить предлагал! – завыл из угла бородатый.
– Ну, извини. – Джим оглянулся на Тони. – Я не понял.
– Никто, никто меня здесь не понимает! – запричитал пострадавший, и под его завывания напарники вышли в просторный зал второго порта Бицкула.
По сравнению со зданием официального порта здесь жизнь била ключом. Несколько компаний, рассевшись на сдвинутых вместе ящиках, играли в кости, за другими «столами» пьянствовали удачливые контрабандисты. Никого не боясь, развешивали свой товар наркоторговцы, пьяные лежали вдоль стен, и местные воры обшаривали их карманы.
– А кому погадать, кому судьбу предсказать? – завопило нечто, покрытое не одним слоем грязных платков. – Подходите, золотые, не совру – всю правду расскажу!
– Отойди, – с угрозой произнес Джим.
«Нечто» послушалось и, подавшись назад, отбросило с лица спутавшиеся черные космы.
– Почему такой неприветливый, а? Угости хотя бы сигареткой.
– Я не курю, – ответил Джим, озираясь.
– Зато я курю. Может, дури хотите, ребята?
– Нам улететь отсюда нужно, – пояснил Тони.
– Улететь? Так улетите, золотые мои, у нас такие грибочки есть, улетите так, как никогда не улетали.
– Ты чего, тварь, нормального языка не понимаешь? – стал злиться Джим.
– Почему не понимаю, – женщина вздохнула, взгляд ее стал осмысленнее. – Дай реал, сведу с нужным человеком.
Немного подумав, Джим решил, что не обеднеет, даже если эта грязнуля его обманет, и протянул ей пять реалов – мельче не было.
Подметая мусор длинными юбками, женщина привела Джима с Тони в дальний угол зала, где в россыпи сплющенных картонных ящиков спал небритый лысоватый мужчина. Было видно, что он давно не стирал своей одежды и, наверное, никогда не снимал летние туфли в дырочку, которые носил на босу ногу. За долгое время они сели по форме стопы владельца, а их носы загнулись кверху.
– Кто это? – спросил Джим.
– Это Бруно. У него на поле судно стоит, правда, уже полгода он никуда не выбирается. Нет заказов, нет денег.
– А на что же пьет? – осведомился Тони.
– До сегодняшнего дня не пил, ему и на еду-то не хватало. А сегодня его дружку Катцелю удача подвалила, диспетчеру заказ пришел с оплатой вперед прямо на счет перевозчика, чтобы к военному кораблю слетал, женщину какую-то забрать.