– Мне сказали, что он живет здесь, у меня к нему дело.
– Нет у тебя к нему никакого дела.
– Я должен передать ему деньги.
– Какие еще деньги?
– Мне нужна помощь, и я готов платить.
Старик повернулся и зашел внутрь лачуги, оставив дверь открытой, потом выглянул и сказал:
– Лошадь оставь за кругом.
Спутав плетью передние ноги коня, фон Крисп перешагнул через валуны и, подойдя к лачуге, осторожно заглянул внутрь.
– Не бойся, не укушу. – Старик засмеялся хриплым лающим смехом.
Капитан вошел и огляделся. Здесь было довольно светло, солнечный свет проникал через набросанные вместо крыши сухие ветви. Пахло сушеными травами, пучки которых в изобилии висели на всех стенах.
Хлопнула дверь, фон Крисп вздрогнул и оглянулся.
– Что, господин офицер, страшно? – снова засмеялся старик.
– Непривычно.
– Так что привело тебя ко мне?
– Я хочу извести зверя.
– Ты военный человек, умеешь стрелять из лука, арбалета – убей зверя, как захочешь.
– Это не совсем зверь, это демон, купленный у эберийского колдуна.
– Как он называется?
– Я не знаю. Он живет у одного человека и предан ему как собака, повсюду его сопровождает и охраняет. Ходит на задних лапах, у него большие когти и фигурой похож на горбуна. Еще у него огромные клыки и такая пасть, что он может запросто перекусить барана.
– Ты описываешь эртадонта.
– Эртадонт? И как же мне его убить?
– Этот демон очень быстр, ты ничего не сможешь ему противопоставить.
– Я это понимаю, поэтому прошу дать мне какое-нибудь снадобье или научить заклинанию.
Колдун помолчал, обдумывая предложение.
– Я помогу тебе, однако изводить эртадонта не буду – тебе придется сделать это самому.
– Как ты поможешь мне?
– Я смогу опьянить демона, он станет медлительным, и ты убьешь его.
– Что ты мне дашь?
– А сколько ты заплатишь?
– Я сейчас стеснен в средствах, но…
– Один золотой.
– Годится.
Капитан достал из поясного кошелька золото и передал старику, за что получил свернутую из просушенного пергамента трубку, залитую с обеих сторон древесным клеем.
– Это фетиш.
– Фетиш? Там внутри что-то пересыпается, – заметил фон Крисп.
– Без нужды не стоит его встряхивать.
– Но как им пользоваться?
– Когда увидишь эртадонта близко, переломи фетиш. Вот так. – С этими словами колдун переломил сухую палку, от звонкого щелчка распахнулась дверь. – Все, теперь уходи.
Капитан повернулся и пошел прочь, а оказавшись в огороженном валунами круге, почувствовал желание поскорее убежать, однако коня нигде не было, к тому же слобода оказалась на удивление далеко – где-то возле горизонта.
Фон Крисп запаниковал, он слышал, что иногда колдуны забирали к себе тех, кто приходил к ним. Перепрыгнув через ограду, он увидел своего скакуна лежащим на земле. Фон Крисп осторожно к нему приблизился – лошадь лежала неподвижно с открытыми глазами.
– Эй. – Фон Крисп дотронулся до шеи коня, и тот вздрогнул, по телу животного пробежала судорога, и он ожил. Быстро поднялся, и капитан тотчас распутал ему ноги.
Не мешкая, фон Крисп запрыгнул в седло и поскакал в направлении слободы, превозмогая мучительное желание оглянуться.
Первая ночь в лагере прошла спокойно, никто не пытался бежать, не было слышно воя шакалов. С рассветом прибыл новый обоз с холстами для шатров и шестами для них, невольников сразу подняли и поставили на работы.
За первый день они установили только десять шатров, а нужно было еще не менее двадцати. Говорили, будто казенных людей сгоняют отовсюду и скоро в лагере будет яблоку негде упасть.
Пока ставили шатры, приехали крючкотворы и стали обходить работающих, спрашивая имена и клички. Гарнизонный сержант объявил, что теперь каждый день будут проводить проверки – для невольников это было внове, поскольку Гудьир никаких проверок не проводил.
Сам он почти не появлялся, прячась в отдельном шатре со своими помощниками, однако Питер слышал, как его вызывали к военному коменданту Хаски и тот выговаривал Гудьиру за пьянство.
Работы было много, и, чтобы не останавливаться, трое отряженных невольников разносили по бригадам миски с кашей – завтрак, от которого они давно отвыкли. Каша была без червей, с оливковым маслом и куском лепешки. Полагались и ложки, правда, на всех их не хватало, и приходилось ждать своей очереди.
Позже обещали наладить приготовление чая, но пока в лагере не работали очаги и еду приходилось возить из Хаски.
– Эх и зажили мы, а? – восхищенно покачал головой Крафт, сидя в перерыве на земле с глиняной миской, полной овсяной каши. – Кто бы знал, что когда-нибудь вырвемся из лап этого вампира Гудьира!
– Мы не только вырвались, мы с ним еще посчитаемся, – добавил Спирос. Не дожидаясь, когда освободится ложка, он ел кашу, подбирая ее куском лепешки. Его примеру последовал и Питер, он ничего не говорил, просто наслаждался полученной свободой и горячей кашей на завтрак.
– Если б не воевать, можно было бы с такой кормежкой и двадцать пять лет служить у императора, – заметил Крафт.
– Нет, – вздохнул Густав. – Мне нельзя, мне домой возвращаться надо.
– Как же ты возвратишься, побежишь?
– Может, побегу. – Густав перестал есть и огляделся. – Не отсюда, конечно, а потом – чтобы стрелу не получить, как тот человек Рафтера.
– А вы заметили, что Рафтер и здесь сумел приспособиться? – вспомнил Питер. – Вчера он уже отирался возле писарей.
– Это не писари были, кладовщики, – с видом знающего ответил Крафт. – Он на войну не хочет, вот и ищет здесь местечко потеплее.
– Еще и прихвостней своих пристроит.
– Это запросто.
После завтрака работа пошла быстрее, Спирос привычно махал копром, Питер отгребал каменистую землю деревянным скребком, потом Густав с Крафтом ставили столб и все вместе натягивали полотно шатра. Ближе к обеду с северо-востока стала подниматься пыль, любопытные сбегали на вал и оттуда увидели огромное стадо овец. До этого как-то не верилось, что им, людям, доведенным до скотского состояния, будет положено мясное довольствие, а теперь – пожалуйста.
Строгие охранники согнали невольников с вала, и вскоре пришла другая новость – нужно идти получать башмаки, поскольку воевать босыми не полагалось.
На примерку ходили побригадно. Когда дошла очередь до Питера и его товарищей, они обнаружили на телеге с обувью Рафтера с четырьмя его молодцами.