– Ах ты, червяк! – прогремел его голос. Снова вспыхнул яркий солнечный свет, начальника городской стражи вдруг закрутила и понесла неведомая сила. Он вышиб дверь в продуктовой лавке и, пролетев до самого прилавка, сломал его, обрушив стойки с товарами.

Пока фон Крисп приходил в себя под слоем просыпавшихся круп и оливкового масла, Питер и Крафт, с высунутыми языками, метались в узких проходах между штабелями и длинными рядами полок. Огромным молоканам места на складе не хватало, и они шли напролом, рубя тесаками все вокруг и вздымая непроницаемую пелену из просыпанной муки.

Тем временем у беглецов уже сложилась своя система обороны, которая давала результат. Один выполнял роль засады, другой – приманки. Питер вставал за очередным углом и упирал палку от метлы в щель между камнями, а Крафт «на хвосте» приводил за собой жертву. В последний момент он проскакивал мимо пики, предоставляя разъяренному орку наскочить на нее со всего маху.

Молоканы ревели, истекали кровью, однако у них все еще хватало сил преследовать Питера и Крафта.

Беглецам была непонятна причина упорства этих чудовищ. Ном и Берт, ясное дело, решили отомстить за свой позор, но зачем этим монстрам двое бывших гребцов? А то, что они не заодно с рыбаками, стало ясно еще на площади.

– Питер! Там есть выход! – крикнул Крафт и, подхватив выпавший из стены кирпич, швырнул в появившегося из-за угла орка. Кирпич разлетелся на куски, однако молокан даже не охнул.

– Вижу! – отозвался Питер, сплевывая кровавую слюну. – Уходим?

– Уходим! Здесь нам не оторваться!

Крафт разбежался и так врезал плечом в дверь, что она распахнулась, а сорванные замки и запоры запрыгали по булыжникам мостовой. Бросив последний взгляд на ковылявших по коридору орков, Питер собрался последовать за напарником, но огромная выросшая из стены рука вдруг схватила его за горло. Сильные пальцы так сдавили Питера, что он не мог дышать. Хрипя и выпучивая глаза, он тщетно пытался разомкнуть чудовищную хватку, чувствуя, что сознание вот-вот покинет его.

Неожиданно пальцы на его горле слегка разжались, и Питер сумел вздохнуть и оценить обстановку.

Он висел в нескольких футах над полом, вцепившись в державшую его руку гиганта. Подняв трофей повыше, страшный незнакомец стал внимательно всматриваться в его лицо, а Питеру казалось, что его собираются съесть.

«Кто ты?» – услышал он голос, донесшийся из ниоткуда.

«Я – Питер Фонтен», – так же про себя ответил Питер, полагая, что это уже предсмертный бред.

«Зачем Вендор ждал тебя?»

«Я не знаю никакого Вендора!» – ответил Питер, чувствуя, что безжалостные пальцы снова начинают его душить.

Гильгум с сомнением разглядывал извивавшегося в его руке человечка и никак не мог понять, что особенного было в этом существе. Да, этот мальчишка действительно не знал Вендора, однако Гильгум чувствовал какую-то странность в этом лягушонке.

Он отпустил добычу, и Питер рухнул на каменный пол, к ногам ожидавших молоканов.

– Мы сможем сожрать его, мессир? – спросил вожак поредевшей команды.

– Нет. Возможно, он мне еще пригодится. Отвезите его на какую-нибудь ферму, путь пока поживет там.

– Слушаюсь, мессир, – поклонился вожак и остальные орки.

– Поторопитесь, наши враги могут появиться здесь в любую минуту. Я чувствую их приближение…

Кто эти враги, орки прекрасно знали – не подчинившиеся Хивве маги. Они еще имели силы сопротивляться, однако даже самый последний туран знал, что это ненадолго.

Ослабевшего пленника подняли с пола, и один из орков закинул его себе на плечо, словно какую-то ветошь. Прихрамывая и ругаясь вполголоса, молоканы вышли на улицу через вышибленную дверь и поспешили прочь.

Стало тихо. Гильгум принял вид обычного горожанина и шагнул к двери, но дорогу ему преградил седобородый старец.

Несколько мгновений враги поневоле сверлили друг друга взглядами. Затем Вендор исчез, позволяя Гильгуму уйти без боя.

25

На окраине Исфагана, у самого начала большой северной дороги, стоял трактир. Он находился в городской черте и потому оставался под защитой договора о перемирии. Возле него, в тени оливкового дерева, располагались несколько столов, пустовавших обычно в жаркое время суток, однако сейчас один из них был занят тремя скитальцами в просторных черных одеждах.

Они ограничились чаем и медом, поэтому трактирщик посматривал на них с неудовольствием. Ближе к вечеру сюда подъезжали состоятельные купцы, хлеставшие старый херес, как воду, а с этих странников ничего, кроме медной монеты, не возьмешь, не доход, а одно только беспокойство.

Трактирщик широко зевнул и, закинув на плечо грязное полотенце, пошел под навес, чтобы отдохнуть, глядя на дорогу.

– Почему мы отпустили его? – спросил Харар, имея в виду Гильгума. – Можно было устроить ему теплый прием.

– Твоим фокусом с насадкой для посоха его не проймешь, – сказал Карцепос. – Пока Хивва рядом, одолеть его мы не можем, к тому же неизвестно, скольких помощников, вроде Исседола из Хардада, он держит под своей властью.

– Да, – подтвердил молчавший прежде Вендор. – Он собирает их со всех сторон света, обещая силу и власть.

– Тогда почему мы не перехватили этого – Питера Фонтена, коль уж вы, мессир, ожидали от него какого-то известия?

– Я не говорил, что ждал известия именно от мальчишки, я надеялся увидеть намек на метод прозрения…

– И что, намека не было?

– Я ждал, что Гильгум попытается отыскать этот метод, тогда бы я воспользовался его силой, но Гильгум слишком занят сейчас сбором под свои знамена сторонних магов. Ему в тягость разбираться в этом мальчишке, однако он оставил его жить, а стало быть, начнет понемногу терять силу…

– Почему он будет терять ее, мессир? – тут же спросил Харар.

– Потому что у него возникли сомнения. А это для мага страшнее незнания.

Они помолчали, потом Харар не удержался от очередного вопроса:

– А что теперь будет с этим мальчишкой?

– Его будут истязать работой и плохим отношением, – ответил за Вендора Карцепос. – Когда мне нужно было лучше понять невольника или жертву, я подвергал его наказаниям.

– Что значит – понять?

– Прочитать, увидеть его прошлое и будущее, узнать предназначение. Когда у человека сломлена воля, он становится податливым и прозрачным, словно стекло. Однако не всегда телесные наказания могут лишить воли.

– Так, может, нам убить этого мальчишку, чтобы Гильгум не разузнал чего-то, что потом сможет навредить нам?

– Сделать это никогда не поздно, – ответил Вендор и вздохнул: – Но только в том случае, если мы будем точно знать, что мальчишка больше полезен Гильгуму, чем вреден. Пока что он играет на нашей стороне, и чем дольше он продержится и не растеряет воли, тем больше сил потеряет Гильгум.