– В другое время можно разуться и ноги просушить, а на войне порой неделю бегать приходится, пока появится такая возможность.

Вскоре обмундировка была закончена. Помимо чистых обмоток и рукавиц Питер получил пояс – широкий сзади, защищающий поясницу, и сужающийся спереди – чтобы носить оружие. А еще кинжал в деревянных ножнах, как пояснил Корнелий: вещь не новая, но в деле проверенная.

Собранные и готовые, они вышли со двора и отправились к воротам. Питер чувствовал себя неуязвимым, ему казалось, что теперь он непобедим.

– Вот это тоже подцепи на поясок, – сказал Корнелий, подавая большой, похожий на сумку кошель.

– Что в нем?

– Хлеб, ветчина, чистая тряпка для перевязки и немного серебряных денег.

– А деньги зачем?

Корнелий вздохнул:

– Когда стена рухнет, начнется паника и убийства. В этом случае мы уже ничем не сможем помочь, придется уносить ноги.

– Ты думаешь, что крепостные стены не выдержат натиска врага?

– Увы, они слишком слабы. Во время постройки все камни растащили на усадьбы, да еще дрались, когда делили, а на стену осталась глина да солома гнилая – чистый саман. А надо бы камень.

– Но ведь стена высокая, как же ее разрушить-то? – удивился Питер, глядя на расхаживающих по стене орков.

– Сам все увидишь. Тут и орудия стенобитные не потребуются.

– И когда же нам ждать подхода неприятеля?

– Думаю, через час-другой будут здесь. Дождя нет, для них это самое лучшее.

45

Корнелия на стене ждали. Питер видел, как улучшалось настроение огромных молоканов, когда они замечали этого человека в полном боевом облачении.

– Ну что, Корнелий, устоим против врага? – cпросил старый Даувпирт.

– Мы с Питером приложим все силы, – сказал Корнелий. – Лишь бы стены выдержали…

– Стены – да, – согласился орк, поправляя стальной шлем со следами былых баталий. – У нас сейчас триста двадцать четыре молокана, восемь сотен рабов – все при луках, да оружия всякого запасного – пропасть. Неужто не выстоим?

– Все корнунги распределены? – прервал Корнелий ненужный разговор.

– Конечно. Как прошлым летом обучались, так все и сделано.

– Ну и хорошо. Я должен проверить стену – везде ли порядок.

– Ясное дело, проверь, чтобы порядок был. Камня, как видишь, много, народ постройки разбирает, лишь бы город выстоял. – Даувпирт указал со стены на небольшую площадь, куда подъезжали обозы и молоканы вместе с рабами сгружали стройматериал.

Оставив старого Даувпирта, Корнелий и Питер пошли по стене вокруг города, ненадолго останавливаясь напротив самых слабых, по мнению Корнелия, мест.

– Сюда нужно положить камни, – говорил он, показывая на впадины в глине.

– Сделаем, – кивали корнунги, командиры оборонительных отрядов. Корнелий и Питер шли дальше, а на обозначенных местах закипала работа.

– Эти стены кажутся такими крепкими – тут же все три фута, – негромко сказал Питер, когда они миновали очередной изъян.

– В основании все семь футов, но, как я тебе говорил, это саман, не камень. Вот посмотри…

Корнелий подобрал оброненный кем-то гвоздь и, коротко замахнувшись, вогнал его в стену по самую шляпку.

– А теперь вспомни, как стрела барийского лука бьет шесть досок разом.

Тут до Питера начало доходить.

– Если пятьдесят стрел уложить в пятно фут на фут, может получиться такая же сквозная дыра.

– То-то и оно. А если стрел будет тысяча!

Питер вздохнул и посмотрел на затуманенный горизонт. Оттуда, из молочной пелены, следовало ждать появления неприятеля.

– Скорее бы уж они пришли, а то как-то… зябко, – признался он и поежился.

– Не спеши, нас не минуют. Как закончим обход, так они и заявятся.

Корнелий оказался прав, едва они с Питером завершили круг и оказались над воротами, как с ближайшей башенки, поднимавшейся над стеной еще на десять футов, подал голос наблюдатель:

– Они идут! Они уже в полумиле!

Все, кто был на стене, сейчас же бросились смотреть, однако пока ничего видно не было, а корнунги стали ругаться и требовать, чтобы работы по укреплению продолжались. Подача камней возобновилась – их передавали по длинным цепочкам, в которых стояли и хозяева, и рабы.

Вскоре Питер смог увидеть появившихся из тумана всадников. Издали они казались не такими уж большими, а их вереница совсем не длинной.

– Их там не более двух сотен, Корнелий! – воскликнул он обрадованно.

– А манукаров и того меньше – едва сотня наберется.

– Так, может, еще выстоим? – с надеждой спросил Питер. – Всего сто манукаров, а нас – вон сколько!

И он обвел рукой стоявших на стенах молоканов и копошащихся среди них невольников.

Корнелий усмехнулся:

– Посмотрим, что ты скажешь, когда они подъедут ближе. И еще: нельзя, чтобы они видели нас вместе.

– Что значит нельзя, чтобы видели?

– Они должны знать, что защитник здесь только один – это я. Понял?

– Понял. Но почему?

– Потому что защитник – основа сопротивления города и на него ведется особая охота, как во время осады, так и после проникновения в город.

– Я буду за тебя сражаться, Корнелий! – с чувством произнес Питер.

– Я тебе, конечно, благодарен, но каждый человек и молокан в этом городе выполняет приказы защитника.

– Я сделаю, как ты скажешь.

– Вот и отлично. Пойдешь на западную стену, скоро они подойдут ближе и ты сумеешь рассмотреть их лучше.

– Но в стороне от тебя.

– Совершенно верно. Чтобы тебя не приняли за второго защитника.

46

Отряд противника остановился ярдах в трехстах от городской стены. Вперед выдвинулся небольшой разъезд из легкой кавалерии, а императорская гвардия – манукары и вспомогательные силы отряда – занялась обустройством небольшого лагеря.

Возов при них не имелось, все необходимое везли на себе мулы и вьючные лошади, поэтому привычной организации в лагере не было, лишь небольшое кольцо, ограниченное сваленными узлами.

– Что там у них? – спросил кто-то из молоканов, обращаясь к Питеру. Он теперь стоял на стене в стороне от защитника.

– Припасы. Еда, воды, стрелы, тряпицы для перевязок. Много всего…

– Ясное дело… – вздохнул орк и с уважением посмотрел на худенького защитника.

Тем временем разведывательная группа легкой кавалерии пронеслась мимо стены в каких-нибудь пятидесяти ярдах, однако не было в них ничего такого, чего Питер еще не видел. Именно с такими Корнелий разделался в лесу одной лишь палкой. Правда, здесь был не лес и у кавалерии имелся простор для маневра.