И вдруг, в одно мгновение, все переменилось, роща будто ожила, между деревьев замелькали всадники.
Телега наехала на камень, и Питер проснулся от сильного толчка. Привстав, он ничего не мог понять, всадники-карсаматы появлялись как из-под земли, их обученные лошади умели лежать и быстро подниматься, когда следовало идти в атаку.
– К оружию! Занять оборону! – прокричал телохранитель Земаниса Рудвар, однако нападавших оказалось не менее полутора сотен. С сорока ярдов карсаматы начали стрелять из луков, в воздухе запели десятки стрел, они со стуком впивались в борта телег и валили людей.
В ответ защелкали арбалеты, несколько карсаматов полетели кубарем на землю, однако остальные сошлись с защитниками обоза врукопашную.
Заметив богатые одежды купца, к нему поскакали пятеро всадников. Первого из них срубил рослый охранник из Гудбурга, однако стрела с белым оперением вонзилась ему в шею, и он упал. Другой охранник увернулся от стрелы, но был заколот подоспевшими карсаматами.
Питер перемахнул через край телеги, разбежался и, подпрыгнув, сдернул с лошади ближайшего степняка. Тот покатился по земле и закричал, ему на помощь бросились другие, однако теперь у Питера был меч.
Запрыгнув на воз, он оказался с разбойниками на одной высоте. Три удара – и три всадника покатились в пыль. Питер перескочил на другой воз и сшиб еще двоих.
Один карсамат на скаку вспорол полог телеги и ловко выдернул штуку шелка. Еще мгновение – и он наткнулся на меч Питера, а штука упала в пыль.
Оседлав осиротевшую степнячку, Питер пустил ее в самую гущу схватки, туда, где охранники под предводительством Рудвара пытались оттеснить разбойников от Нуха Земаниса.
– Прочь, грабители! Оставь, это не твое! – кричал тот и бесстрашно вырвал из рук карсаматов свое добро. Его ударили мечом плашмя, и купец упал в пыль, под ноги пляшущих лошадей.
Питер подоспел вовремя, он подхватил второй меч у раненого карсамата, и клинки запели в его руках, сплетая звонкую мелодию битвы. Степняки посыпались на дорогу, как мешки со старым тряпьем, лошади вставали на дыбы, давили их и шарахались прочь от несущей смерть песни мечей.
Это избиение длилось всего несколько мгновений, но карсаматы быстро поняли, что нужно спасаться, и, отчаянно вопя, бросились по сторонам.
Кто верхом, кто пешим, прихрамывая и зажимая раны, они замелькали между деревьями, разбегаясь все дальше.
– Не преследовать, всем оставаться у обоза! – громовым голосом прокричал Рудвар, а потом озадаченно посмотрел на Питера. Тот сидел на присмиревшей степнячке с устало опущенными руками, в которых держал карсаматские мечи.
Нух Земанис, без шапки, побежал вдоль обоза, негодуя на устроенный карсаматами беспорядок.
– Как же можно? Ну как же так можно? – приговаривал он и требовал, чтобы уцелевшие в схватке охранники и возницы немедленно собрали товар.
Вскоре он вернулся, подошел к племяннику и, посмотрев на него с некоторым недоумением, сказал:
– Питер… на тебе кровь…
– Это не моя, дядя, – ответил племянник и, соскочив с лошади, положил мечи в телегу.
– Рудвар, это ты выучил его всем этим фокусам? Вот этому. – Купец сделал рукой неопределенный жест.
– Нет, хозяин, как можно, вы же сами запретили! – пожал плечами главный охранник и стал рассматривать небольшой порез под рассеченной перчаткой.
– Но как же тогда все это? Питер, как ты сумел? – обратился Нух Земанис к племяннику.
– Посторонитесь, хозяин… – попросил возница и, когда купец отошел, стал вытаскивать из-под колес тела карсаматов.
– У мальчика талант, вот и весь разговор! – сказал Рудвар.
– Ну какой же это талант – людей убивать?! – возмутился Нух Земанис. Ворча, он взобрался на телегу, чтобы оттуда посмотреть, как идут дела в обозе. Дела шли хорошо, товар уже уложили, пологи быстро восстанавливали, а убитых, своих и чужих, стаскивали на обочины.
Раненых, в том числе Нимана, уложили на воловьи шкуры. Скоро можно было трогаться.
– Ну что же, возможно, я был в чем-то не прав, – продолжал рассуждать Нух Земанис. – Может быть, мне и в самом деле стоит купить ему меч, лошадь или что там еще полагается. В конце концов, верховые прогулки полезны для здоровья…
– Хозяин! – закричали спереди. – Готово, можно трогаться!
– Пошли! – крикнул Нух Земанис, забираясь на телегу рядом с Питером, и обоз снова тронулся.
– Ваша шапочка, дядя, – сказал племянник, подавая Нуху Земанису запыленную кипу.
– Спасибо, Питер. Ты… устал, давай приляг.
– Я уже выспался.
– Все равно приляг, – настаивал дядя, и Питер лег.
Он лежал на спине, смотрел в небо и на верхушки проплывавших мимо деревьев. Ему совсем не хотелось вспоминать то, что осталось где-то… в прошлом ли времени, в прошлой ли жизни. Питер был уверен, что теперь все будет только хорошо. По-другому и быть не может, когда тебе шестнадцать лет и впереди вся жизнь.