Перемещаясь на коленях вдоль шкафа и стараясь не задеть при этом кушетку, Рэй раскрыл пять остававшихся закрытыми дверец. За ними обнаружилось по меньшей мере двадцать темно-зеленых коробок.
Он выпрямил спину, неверным шагом пересек кабинет, затем прихожую, вышел на крыльцо и судорожно глотнул свежего воздуха. Перед глазами вращались разноцветные круги. С кончика носа на мрамор верхней ступени упала тяжелая капля пота.
Несмотря на то что мысли не обрели еще достаточную ясность, мозг Рэя сумел справиться с несложным математическим подсчетом. Если в каждом из находившихся в шкафу ящиков лежало около ста тысяч долларов, то общее их количество намного превышало сумму, которую судья заработал за тридцать два года своей профессиональной деятельности. Обязанности председателя суда не давали отцу возможности иметь какие-то побочные доходы, а девять миновавших после его отставки лет тоже не принесли особого богатства.
Азартные игры судью не интересовали, и ценных бумаг, насколько Рэю было известно, у него не водилось.
За окном послышался шум приближавшегося автомобиля. Рэй замер. Неужели брат? Но машина проехала мимо, и он со всех ног бросился в кабинет. Там, приподняв один конец кушетки, он переставил его дюймов на шесть от стеллажа, затем проделал то же самое с другим концом, расширяя проход. Опустился на колени, начал вытаскивать коробки. Достав пятую, Рэй с трудом поднял увесистый штабель и понес его через кухню в кладовку, где Ирен некогда хранила швабры. После ее смерти туда, похоже, никто не заглядывал: веники и ведра с тряпками покрывала густая паутина. Он сдвинул их ногой в угол и опустил коробки на пол.
Окна в кладовке отсутствовали, из кухни она была не видна.
На обратном пути Рэй забежал в прихожую, приоткрыл входную дверь и убедился, что на дороге пока еще никого нет. В кабинете он взгромоздил одну на другую уже семь коробок, перетащил их в кладовку. Рывок к окну в столовой, взгляд во двор – и назад, в кабинет, к остывающему телу судьи. Еще две ходки, и работа завершена. В общей сложности ящиков оказалось двадцать семь. Там, где они находятся сейчас, их никому не найти, с облегчением подумал Рэй.
Стрелки часов показывали почти шесть вечера, когда он направился к машине, чтобы забрать из багажника дорожную сумку. Хотелось переодеться, В доме все было покрыто пылью, руки стали грязными, рубашка пропиталась потом. В ванной комнате на первом этаже – единственной в доме – Рэй принял душ, вытерся стареньким полотенцем и решил пройтись по особняку: не обнаружатся ли темно-зеленые коробки еще где-нибудь?
Осматривая расположенную на втором этаже спальню судьи, он услышал, как возле дома притормозила машина. Рэй кубарем скатился по лестнице и успел оказаться на крыльце до того, как Форрест выбрался из припаркованного позади «ауди» джипа. При виде брата Рэй сделал глубокий вдох и приказал себе успокоиться.
Сделать это оказалось непросто: к шоку, вызванному внезапной смертью отца, прибавилось потрясение от необъяснимой находки.
Не вынимая рук из карманов мятых белых брюк, Форрест нарочито медленно поднялся по ступеням. Бросались в глаза зеленые шнурки его тяжелых черных ботинок армейского образца. Брат вообще любил абсурдные цветовые сочетания.
– Привет, Форрест,– негромко сказал Рэй, чуть приподнимая голову.
– Привет, братец.
– Он мертв.
Поставив ногу на верхнюю ступеньку, Форрест секунду-другую оставался неподвижен, а затем устремил взгляд на дорогу. Одет он был в красную футболку, поверх которой набросил поношенный коричневый блейзер. Никто другой появиться в таком костюме на людях не рискнул бы, но Форрест, провозгласивший себя в Клэнтоне первым абсолютно свободным от каких бы то ни было условностей человеком, давно привык в любой ситуации сохранять хладнокровие.
С момента их последней встречи брат немного прибавил в весе, его округлившаяся фигура излучала спокойное достоинство. В довольно длинных, видневшихся из-под засаленной бейсбольной шапочки песочного цвета волосах светились седые пряди.
– Где он?
– Там, в доме.
Форрест шагнул к двери, и Рэй последовал за ним. На пороге кабинета старший в неуверенности остановился, скосил взгляд в сторону брата. Форрест неотрывно смотрел на отца, и голова его чуть заметно дергалась. На мгновение Рэю показалось, что брат готов рухнуть без сознания. Однако тот овладел собой. Едва слышно пробормотав: «Господи!», Форрест опустился в кресло-качалку, с недоверием глядя на неподвижное тело судьи.
– Он и в самом деле мертв?– тихо спросил брат.
– Да, Форрест.
Младший судорожно сглотнул и надтреснутым голосом произнес:
– Когда ты приехал?
Рэй сел на скрипнувший под ним стул.
– Около пяти. Вошел, увидел отца лежащим, подумал, он спит, и только позже осознал, что это уже не сон.
– Нелегко тебе пришлось,– со вздохом сказал Форрест, вытирая уголки глаз.
– Кто-то из нас должен был его обнаружить.
– Что будем делать?
– Звонить в похоронную контору.
Форрест согласно кивнул, поднялся, с опаской подошел к кушетке и коснулся руки отца.
– Когда наступила смерть?– Голос его звучал через силу.
– Не знаю. Часа два – два с половиной назад.
– А это что такое?
– Морфий.
– Думаешь, старик превысил дозу?
– Надеюсь на это.
– Мы должны были приехать раньше.
– Этой темы лучше не касаться.
Форрест обвел взглядом кабинет так, будто оказался в нем впервые. Шагнул к бюро, принялся разглядывать пишущую машинку.
– Значит, новая лента уже не понадобится,– сказал он.
– По-видимому, нет.– Рэй не сводил глаз с массивного основания стеллажа.– Рядом с «Ундервудом» лежит завещание, если оно тебя интересует. Датировано вчерашним днем.
– Что в завещании?
– Мы делим все пополам. Я назначен душеприказчиком.
– Само собой.– Форрест подошел к письменному столу, равнодушно посмотрел на стопки бумаг.– Девять лет ноги моей не было в этом доме. Трудно поверить, правда?
– Правда.