– Большинство игроков рассчитывают получить какой-то бонус: ужин, билеты в театр, скидку на проживание в отеле. В карте почетного гостя имеется информация о том, сколько денег он здесь оставил. У вашего гипотетического клиента карты нет, ее-то распорядитель и предлагает.

– Допустим, карточка ему не нужна.

– Ради Бога. Отыграет и уйдет, на его место явится новый.

– Но охрана постарается его запомнить,– признал Баркер.

Для виду Рэй черкнул что-то в записной книжке.

– Казино делятся меж собой сведениями о клиентах?

Губы Пикколо растянула улыбка.

– Как прикажете вас понимать?

– О`кей, пусть человек сегодня играет в «Каньоне», завтра – в «Монте-Карло», а послезавтра идет в «Аладдин». За месяц он побывает в каждом заведении и выиграет куда больше, нежели потеряет. Много ли вы будете знать о таком посетителе?

Пикколо бросил взгляд на Баркера: тот задумчиво тер переносицу.

– Достаточно,– сказал вице-президент.

– И все-таки как много?

– Признавайся,– скомандовал Пикколо Баркеру, и тот неохотно заговорил:

– Мы узнаем его имя, адрес, место работы, должность, номера телефонов, любимые марки машин и банки, где он держит свои деньги. Мы будем знать, в какое время он приходит в зал и когда уходит, сколько выигрывает или проигрывает, что пьет – если вообще пьет, сколько оставляет на чай официанткам, благодарит ли и в какой форме крупье.

– То есть вы заводите на него досье?

Баркер вопросительно глянул на Пикколо. Босс едва заметно кивнул, но не произнес ни слова. Вопрос слишком интимный, понял Рэй. В целом интерес его был удовлетворен. Все трое вернулись в зал, где внимание профессора Этли привлекли уже не столы, а телекамеры. Пикколо указал ему на людей из охраны: они окружили стол для игры в блэкджек, где юноша, по виду почти подросток, выстраивал на зеленом сукне столбики стодолларовых фишек.

– Парень приехал к нам из Рено,– шепнул Пикколо.– На прошлой неделе взял в Тунике тридцать тысяч. Ему жутко везет.

– Причем карты он не подсчитывает,– добавил Баркер.

– Сдается, у кого-то есть природный дар, талант, как у спортсмена или хирурга,– заметил Пикколо.

– Он обошел все казино?

– Пока нет, но его уже везде ждут.

Видно было, что юноша из Рено внушает спутникам Рэя серьезные опасения.

Они прошли в бар. Встреча подходила к концу. Потягивая содовую, Рэй приступил к завершающему этапу.

– Хочу попросить вас об одолжении.

– Смелее!

– Недавно умер мой отец. Подозреваю, он частенько наведывался сюда, чтобы бросить кости. Наверное, фортуна была к нему милостива, так как в кабинете осталась изрядная сумма наличных. Можно ли это проверить?

– Имя?– спросил Баркер.

– Ройбен Этли, из Клэнтона.

С сомнением покачав головой, руководитель службы безопасности вытащил из кармана сотовый телефон.

– Насколько велика сумма?– осведомился Пикколо.

– Точную цифру не назову, но что-то около миллиона.

Баркер протестующе взмахнул рукой.

– Исключается. Мы бы знали.– Поднеся трубку к уху, он негромко распорядился: – Посмотрите, что у нас есть на Ройбена Этли.

– По-вашему, отец выиграл миллион долларов?– спросил Пикколо.

– Не за один раз. Он, конечно, и проигрывал. Поймите, мне просто интересно.

Баркер спрятал телефон.

– На Ройбена Этли у нас нет никакой информации.

– А если он обошел «Каньон» стороной?– Ответ Рэю был известен.

– Мы бы знали,– повторил Баркер.

Глава 24

В Клэнтоне Рэй был единственным любителем джоггинга. Когда он легкой трусцой бежал вдоль улицы, его провожали удивленными взглядами степенные дамы, занятые наведением порядка на своих клумбах, прислуга, что тщательно выметала дорожки, служители кладбища, которые подстригали траву в то время, пока он огибал угол, где находился фамильный участок семейства Этли. Земля на могиле судьи уже начала оседать, но Рэй не остановился, не замедлил бега, чтобы бросить в сторону надгробия мимолетный взгляд. Рабочие, рывшие могилу для его отца, копали сейчас метрах в тридцати от нее другую. Жители Клэнтона продолжали в назначенное судьбой время уходить из этого бренного мира и появляться на свет – законы природы ничуть не изменились.

Еще не было и восьми утра, но солнце палило вовсю, густой воздух оставлял в груди ощущение тяжести. Духота не досаждала Рэю: он с детства привык к влажному климату Юга, хотя, перебравшись в Шарлотсвилл, нисколько не скучал по нему.

Узенькой тенистой улочкой Рэй вернулся к особняку. У ворот стоял джип Форреста, а сам брат подпирал плечом столбик крыльца.

– Рановато ты сегодня поднялся,– вместо приветствия бросил Рэй.

– Далеко бегал? Пот с тебя катит ручьями.

– А жара? Пять миль. Ты неплохо выглядишь.

Так оно и было. Гладко выбритое, без признаков похмелья лицо, аккуратно зачесанные назад, чуть влажные после душа волосы, чистые белые брюки, какие обычно носят художники.

– Я в завязке, братец.

– Великолепно.– Рэй опустился в кресло-качалку, перевел дыхание. Спрашивать, как долго Форрест противостоит своему извечному соблазну, не имело смысла: наверняка не более двадцати четырех часов.

Младший придвинул второе кресло, уселся.

– Мне нужна помощь, родственничек.

Начинается, подумал Рэй.

– Слушаю.

– Некоторое содействие с твоей стороны,– пробормотал Форрест, потирая руки, как если бы слова иголками впивались в кожу его ладоней.

Вынести до боли знакомую сцену еще раз Рэю не хватило терпения.

– Ну, выкладывай.

Прежде всего брату, безусловно, требовались деньги. Потом возможны варианты.