— Мы приехали на место гибели наших товарищей и узнали, что за несколько минут до взрыва к дому подъезжала белая «хонда». Нам удалось установить, что она принадлежала одному из сотрудников ФСБ. К нему и поехали наши офицеры, — объяснил капитан.
— Почему не сообщили по форме?
— Мы хотели все проверить сами.
— Они хотели проверить, — недовольно повторил Панкратов. — Как фамилия сотрудника ФСБ?
Хонинов посмотрел на товарищей и наконец сказал:
— Майор Шурыгин.
— Что-о-о-о? — встал на ноги побледневший генерал, поднимая лист бумаги и делая несколько шагов по направлению к своим офицерам. — Как, вы сказали, его имя? Повторите?
— Майор Шурыгин, — повторил Хонинов.
— Он убит час назад в перестрелке. Теперь вы понимаете, к чему привело ваше молчание? Хонинов изумленно сделал шаг вперед.
— Как это убит?
— Очень просто. Местная милиция передала, что там были разборки двух группировок, и майор случайно попал в перестрелку. Теперь я понимаю, что это было не так. Очевидно, там погиб и Петрашку, еще какой-то неизвестный. — Панкратов подошел к столу, поднял трубку.
— Установите, не принадлежит ли труп неизвестного подполковнику Звягинцеву или старшему лейтенанту Шувалову. Хотя нет, подождите. Я пришлю кого-нибудь из наших сотрудников, чтобы они проверили на месте. — Он повернул голову. — Поезжай и посмотри, Хонинов. А остальным… — Он помолчал и вдруг сказал:
— Черт с вами. Сидите здесь, раз вам так нравится. Теперь мы все равно не уснем, пока не разберемся, что происходит.
Когда до назначенного времени оставалось около Двадцати минут, Александр Никитич покинул кабинет и сел в свой автомобиль. Впереди, как обычно, сидели водитель и помощник, выполнявший и функции телохранителя. Заместитель министра назвал адрес.
— Это там, где мы были сегодня утром? — вспомнил водитель.
— Много болтаешь, — разозлился генерал. Весь путь прошел в молчании.
Когда генерал вышел и, тяжело ступая, скрылся в подъезде, водитель посмотрел на помощника и пожал плечами.
— Чего-то нервный он стал в последнее время, все суетится, бегает.
Министром, наверно, хочет стать.
Помощник кивнул и сплюнул сквозь окно. Александр Никитич, тяжело дыша, вошел в квартиру. Открывший ему дверь молодой человек не был ему знаком.
— У меня назначена встреча, — сказал генерал. Молодой человек пропустил его в комнату и, ни слова не говоря, запер дверь. Генерал сидел за столом, нетерпеливо поглядывая на часы. Через двадцать минут появился его обычный собеседник.
— Меня задержали, — отрывисто бросил он вместо извинения, проходя к столу. Он был не в настроении.
— Вы уже знаете, что случилось? — спросил он.
— Все, что случилось в городе, я знаю, — гордо ответил заместитель министра, — я полдня провел в ГУВД.
— Ничего вы не знаете, — выдохнул его неприятный собеседник, — эта группа Звягинцева — сущее наказание. Мы думали, что после смерти Скрибенко и Липатова все можно как-то восстановить, но ваши офицеры начали совать нос не в свои дела. Они даже приехали на дачу Липатова и украли там записную книжку.
Генерал достал носовой платок, вытирая лицо.
— После этого они легко вычислили, кто из сотрудников ФСБ приезжал к Метелиной. И поехали к этому сотруднику. Обманом они выманили его из ФСБ и подло убили. Это был майор Шурыгин. Потом они застрелили еще одного прохожего, пытавшегося им помешать, и сбежали. Майор, правда, оказал сопротивление и сумел ликвидировать одного из офицеров. Капитана Петрашку.
— У меня другие сведения, — осторожно сказал генерал. — На Ленинградском проспекте была перестрелка. Там случайно убили майора, но один из нападавших был убит. А тело Петрашку и машина были найдены совсем в другом месте.
Холодный взгляд собеседника остановил его.
— Я вам излагаю нашу точку зрения, генерал, — жестко сказал молодой человек, — это не моя личная точка зрения, это наша точка зрения.
— Понимаю, — испуганно сказал генерал.
— Горохов, за которым вы обязаны были проследить, попал в больницу, и теперь вся наша операция полетела к черту. Теперь наша задача, не исключая линии Скрибенко и Липатова, сделать виноватыми сотрудников группы Звягинцева.
Они столько за день натворили, что на них можно навешать всех собак. Сначала выбросили в окно Скрибенко, потом перебили всю группу Коробкова, сделали незаконный обыск в квартире Скрибенко, утаили фотографии от следствия. И наконец убили майора ФСБ и раненного ими члена преступной группировки Коробкова. По-моему, вполне достаточно, чтобы возбудить против них громкое дело.
— Раненого тоже они убили? — рискнул спросить генерал. Молодой человек посмотрел ему в глаза.
— Вам что-то не нравится?
— Они будут все отрицать.
— Если останутся в живых, — усмехнулся молодой человек, — а я надеюсь, что до завтра некоторые из них не доживут. Они нам мешают. Прокуратура уже обнаружила, что Липатов умер не своей смертью, и теперь может найти и некоторые другие факты. Завтра газета напечатает банковские счета Липатова в Швейцарии и Германии. Этого достаточно, чтобы окончательно его скомпрометировать. Если бы не группа Звягинцева, мы все бы быстро исправили. Вы понимаете, как они нам мешают.
— Я приказал найти фотографии и приобщить их к делу, — сообщил генерал.
— Звягинцев сегодня ничего о них не сказал, когда докладывал Панкратову.
— Это уже не имеет никакого значения. Горохов вышел из игры, попав в больницу. Эта авария ему здорово помогла. Он как будто нарочно попал в больницу. Вам не кажется, генерал, что против нас кто-то действует?
— Нет, — покачал головой генерал, — мне ничего не кажется.
— У нас мало времени, генерал, — напомнил молодой человек, — в любом случае вы должны решать проблему полковника Горохова. Президент болен. Все может поменяться в любой момент. Нам нужно, чтобы вы действовали решительнее.
Ваш министр очень ненадежный человек. Он старается угодить всем, а так не бывает.
— Я понимаю, — кивнул заместитель министра, — я и так делаю все, что можно.
— Не все. Сегодня ночью вы обязаны найти Звягинцева и Шувалова. Они не должны попасть в здание городского управления. Там у дверей постоянно дежурят наши люди, но у вас больше возможностей, чем у нас. И не забудьте о журналистке. Нам она уже не нужна, а своими репортажами может только помешать.