– Ключевое слово в задачке: по мосту ехал не просто мужик, а физик. А у физиков-математиков знаешь какое мышление извращенное!..
– Да уж знаю, глядя на тебя, – усмехнулась Катя.
– Не язви, а то рассказывать не буду, – нахмурился Ленчик. – Так вот, физик, говоря, что «хорошо, что пополам», имел в виду формулу кинетической энергии. А кинетическая энергия, как известно всем, кто закончил хотя бы девять классов средней школы, равняется… – И он с помощью железного карандашика быстро начертал на экранчике компьютера формулу:
E= MV²/2
И возгласил:
– Кинетическая энергия тела равна произведению массы тела на квадрат его скорости, деленная на два – то есть пополам. Так что если б ее не делили пополам, наш физик навернулся бы ровно в два раза сильнее. Пожалуй, и сам покалечился бы, и велосипед свой разгрохал. Вот он и радовался, что пополам!..
– Бред какой-то, – вполголоса прошептала Катя.
Но Ленчик расхохотался:
– А мы, математики-физики-компьютерщики, как ты совершенно верно заметила, все слегка со сдвигом… Итак, ответ в задаче: «кинетическая энергия». Но так как ПИН-код состоит не из слов, а из цифр, требуется определить, чему в данном случае равна кинетическая энергия тела, то есть велосипедиста. Ну, это – дело техники. Переводим скорость в систему СИ, получаем пять метров в секунду. Затем подставляем в формулу кинетической энергии скорость чувака и его массу – шестьдесят пять кило. Возводим в квадрат, перемножаем, делим. У нас выходит: кинетическая энергия равна 812 с половиной джоулей. Но ПИН-код состоит из четырех цифр. Значит, вот и вбиваем: 812 с половиной, то есть, если отбросить запятую: 8125… И, как видишь, все сошлось. Вуаля!
– Ленчик, – задушевно спросила Катя, – признайся честно: ты раньше слышал про эту задачку?
– Нет, первый раз вижу, – быстро ответил племянник, – все дело в моем исключительном интеллекте и мегасообразительности.
Однако по тому, как метнулись глазки юноши, Катя поняла, что, конечно, он задачку эту знал. Может, они ее с тем же Тохой когда-то решали. Но, тем не менее, пришлось сознаться: придумано умно. Потому что ни она, ни кто-нибудь другой из ее гуманитарного круга в жизни не нашли бы правильный ответ. И тем паче не решили б задачу-подколку какие-нибудь бритые гориллы.
Что ж, похоже, система разнообразных ключей, которые Антон оставил для тех, кто хочет добраться до его тайны, себя оправдывала. Пока оправдывала. Но сколько прикажете им с Ленчиком бегать, прежде чем они найдут искомое?!
Ответ на вопрос, сколько еще бегать, немедленно появился на экране карманного компьютера. Он, кажется, свидетельствовал о том, что долго, еще очень долго… Потому что им опять явились стихи. И, на вкус Катерины, весьма графоманистые:
Ты, Леня, шустрый молодец,
Но ждет тебя другая цель:
«ОНА» по-прежнему «ОНА»,
Но «ВЕРЬ» смени
На «БАРС» и «ЕЛЬ»,
Немного отвердя конец.
– Н-да, – оторопело пробормотал Ленчик. – Загадка имени господина Синицкого. «Мой первый слог на дне морском, на дне морском второй мой слог».
– Зато какая высокая поэзия! – насмешливо отозвалась Катя. – Особенно последняя строчка: «Немного отвердя конец». Бунин отдыхает.
– Что ж, надо понять, в чем тут дело. – Ленчик беспомощно глянул на Катерину.
– А что тут понимать! Тебя же просят: «Отверди конец». Вот и отверждай.
– В каком это смысле? – осторожно поинтересовался юноша.
– Ох уж эти мне мальчишки! – вздохнула Катя. – Во всем вам сексуальный подтекст видится. Даже в шедеврах мировой литературы.
– А что? – туповато уставился на нее Ленчик. – Тут снова намек на какого-нибудь Шекспира? Я ничего подобного не читал.
– И не мог читать! Это обыкновенная шарада, причем довольно плохенькая.
– Ой, тетенька, а может, ты ее и разгадать сможешь? – вкрадчиво поинтересовался Ленчик.
– Запросто, – лихо ответствовала Катя. – Смотри. Берем выделенные твоим писучим другом слоги и, как он велел, отверждаем. То есть, тьфу, убираем из них мягкие знаки. Что получается?
– Н-н-ну… – протянул по-прежнему не въезжающий в тему Ленчик.
– Получается, – назидательно, по-учительски проговорила Катя, – к примеру, не «ВЕРЬ», а «ВЕР». К тому же твой товарищ намекает, что «ОНА» – по-прежнему «ОНА». То есть, в данном контексте, конечно, не «ОНА», а, с ударением на первом слоге, «’ОНА». Приставим «ВЕР» к «’ОНЕ» – что получится?
– Верона, – пробормотал юный математик.
– Правильно! Мы с тобой находимся в Вероне. Но нас, по утверждению твоего Тохи, ждет другая цель. Какая же? Будем отверждать слоги твоего друга дальше. И что выходит? Не «ЕЛЬ», а «ЕЛ». Ну, в «БАРСЕ» отверждать нечего. «Барс» – он и так твердый… А «’ОНА» остается без изменений. Если сложить три слога – что получается вместе?
– Она…ел…барс…– растерянно протянул по слогам студент.
– Эх ты, компьютерщик! Тебе бы только кинетическую энергию пополам делить! Тупыч! Не «она-ел-барс», а «барс-ел-она»! То есть Барселона.
– Как же я сам-то не догадался! – схватился за голову Лелик. – Действительно, Барселона! – А потом воздел руки к небесам – точнее, к низкому своду подвала: – Ура, мы едем в Барселону!
– Погоди, племянничек, погоди, – охолонила юношу Катя. – Зачем – в Барселону? К кому – в Барселону?
– Как «зачем»? – немедленно разгорячился Леня. – Нам же надо довести дело до конца! Выполнить свою миссию!.. А в Барселоне, я прекрасно помню, живет еще одна клиентка брачного агентства. И, я уверен, она тоже получила от Антона какую-нибудь наводку!..
– Вот ты сначала позвони ей и выясни, действительно ли она что-то получила, – а потом уж в Барселону собирайся.
– И позвоню, и выясню. И поеду, – пробормотал Лелик. – Деньги у меня теперь есть.
– А насчет денег тоже еще сначала надо узнать – есть ли они на карте, – рассудительно произнесла Катя. – Или это очередная шуточка из репертуара твоего друга.
– А что, и выясним, как не фиг делать…
Увлеченные разгадыванием шарад, спутники не обращали внимания, что творится вокруг них, – и тут им обоим вдруг послышался шум за дверью: какой-то легкий ветерок, шумок, перестук удаляющихся туфель.
Не сговариваясь, Леня и Катя бросились к выходу из подвала. Тяжелая железная дверь медленно закрывалась перед самым их носом. Однако юноша успел, ткнул в нее плечом – и дверь пошла в обратную сторону.
Леня выскочил в коридор. Где-то в самом его конце мелькнула белая тень – и скрылась за поворотом. Ленчик бросился следом.
Катя побежала тоже, но – из-за каблуков и, чего греха таить, не столь юного, как у племянника, возраста – подотстала. Впрочем, если козырями молодого человека были напор и натиск, то ее сила заключалась в мудрости и осмотрительности. Поэтому она не просто пробегала пустынными залами музея мимо сатиров, князей, мучеников – но и внимательно осматривала помещения и тыкалась в двери «для персонала» (сплошь запертые). Но Кате никто не встретился. А когда она проходила постамент, на котором в прошлый их проход русская реставраторша восстанавливала картину, – оказалось, что лампы рядом с ним погашены и никаких следов белохалатной труженицы не наблюдается. Так что, похоже, никого, кроме нее самой и по-гиппопотамьи топочущего где-то впереди племянника, в музее не было.