– Похоже, вы пьяны, – произнес он. В его голосе послышались нотки раздражения, когда он понял, что его тело по-своему – и совсем нежелательно – отреагировало на сексуально привлекательный образ.
Щеки Элинор вспыхнули.
– Возможно… э-э-э… совсем немного, – запинаясь, проговорила она, сделав глубокий вдох. Грудь ее колыхнулась под тонкой тканью платья. – Обычно я не пью много, но сегодня особый день.
Джасиму пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать взгляд выше ее подбородка.
– Если бы вы работали у меня, я не потерпел бы вашего появления дома в подобном виде.
– К счастью, я работаю не у вас, – огрызнулась Элинор прежде, чем подумала, а не лучше ли прикусить язычок. – И в данный момент я не на работе. Я отдыхаю. Это был мой выходной…
– Тем не менее я нахожу ваше поведение неприемлемым.
Он подошел ближе, и ей пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на него. Он очень высокий, запоздало отметила она, по меньшей мере метр девяносто, намного выше своего старшего брата. Хорошо сложенный, широкоплечий Джасим ничем не напоминал принца Мурада. На его теле не было ни грамма лишнего жира. Ну конечно, вспомнила она, мужчины ведь братья только по отцу, матери у них разные.
– Что, если Захра проснется и увидит вас в таком состоянии? – спросил Джасим, встретившись с ней глазами.
– Няня, которая ухаживает за Захрой с самого ее рождения, спит в соседней комнате. Мне кажется, вы очень неразумно себя ведете, – натянуто проговорила Элинор.
Неуважительный ответ поразил Джасима, и он решил, что девушка напрочь лишена стыда. Не ускользнуло от его внимания и то, что в ее распоряжение отдан лимузин. Что это, как не демонстрация особого отношения к ней его брата? Значит, страхи Ямины не беспочвенны.
– Вы и с моим братом так разговариваете?
– Ваш брат, который является моим работодателем, человек более приятный и менее придирчивый. Я работаю не у вас и имею право на светские развлечения, – заявила Элинор, высоко подняв подбородок, хотя головная боль уже начала отдаваться в висках. Ее самолюбие было жестоко уязвлено. Она больше не могла сносить обиды и не собиралась молчать. – А теперь, если вы не против, я хотела бы лечь в кровать.
В этот момент обуявшей его ярости Джасим знал только одно: он хочет сам отнести ее в кровать, распластать на простынях и заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не изогнется дугой от страсти. Он был шокирован новизной вожделения такой невероятной силы и попытался взять себя в руки и вернуть привычное самообладание. Ни одна женщина никогда не вставала между Джасимом и его разумом, даже та, на которой он собирался жениться. Но пока он смотрел, как Элинор Темпест делает попытку не качаясь подняться по лестнице, он осознал, что ему не будет покоя, пока он не уложит ее в постель и не сделает своей.
Нога Элинор, обутая в сандалию с тонким ремешком, выскользнула из обуви, и девушка с криком выгнулась назад, судорожно ухватившись за перила.
– Безопасность – еще одна причина, из-за которой не стоит злоупотреблять алкоголем, – обдал ее горячим дыханием Джасим, железной рукой обхватив за талию.
– Мне не требуется ваша помощь, – огрызнулась Элинор, снимая сандалии, чтобы избежать новых инцидентов, и нетерпеливо подхватывая их одной рукой. – Ненавижу тех, кто все время читает мораль… спорим, сейчас вы добавите: «Я же вам говорил!»
Запах ее волос и кожи окатил Джасима новой волной желания. От нее пахло персиками, заставлявшими вспомнить жаркий полдень и еще более жаркий секс. Он был уверен, что из нее получится готовая ко всему партнерша. Откровенное платье и смелое поведение убедили его в том, что она далеко не невинна. Не стоит оставлять Мурада наедине с его вожделением к этой юной хищнице. Укротив свою ярость и свое либидо, Джасим повел ее наверх.
– Ладно… теперь со мной все будет в порядке, – проговорила Элинор на пороге своей уютной спальни. Решимость быстро покидала ее, девушка выдохлась и пала духом. – Вы – идеальное завершение поистине ужасного дня рождения, а теперь, пожалуйста, оставьте меня одну.
Джасим изучающе смотрел на нее из коридора. Страсть уже проникла в его кровь и пульсировала по всему телу. Он хочет ее, и, как только уложит в свою постель, Мурад отвернется от нее. Лечь с ней – это не жертва с его стороны. Картинка возлежащей на простынях Элинор в облаке распущенных огненно-рыжих кудрей и с влажными от желания зелеными глазами обещала такое чувственное удовольствие, о котором он и мечтать не мог.
Следующим утром, стоя под душем, Элинор сжалась от ужаса, припомнив диалог с принцем Джасимом. Алкоголь превратил ее в идиотку! Нельзя было столько пить! Но она уже шесть месяцев не брала в рот спиртного, подумала девушка, нервно кусая нижнюю губу. К тому же она была расстроена тем, что ей было отказано в двух выходных днях и девичьей свободе.
Расстроена, но не настолько, чтобы потерять хорошо оплачиваемое место, встревожилась Элинор. Господи, быть изгнанной за неуважительное отношение к принцу – только этого ей не хватало! Она даже не обращалась к нему «сэр», со стоном припомнила Элинор. А ведь она девушка разумная и очень вежливая. Почему она не придержала язык за зубами? Принц Джаеим ни за что не простит ей грубого обращения и непременно пожалуется брату.
Была суббота, и Захру ожидал урок верховой езды. Пока ее подопечная училась ездить верхом, Элинор обычно и сама каталась на лошади – она была отличной наездницей, а в конюшнях без дела томились прекрасные лошади. Девушка натянула выцветшие синие бриджи, лимонную майку и сапоги. Она уже собиралась выйти из комнаты, когда в дверь постучали. Элинор распахнула ее и застыла от изумления – один из слуг протягивал ей корзину шикарных роз.
Поначалу Элинор не могла поверить, что эта роскошь предназначалась именно ей. Вдохнув изумительный аромат розовых бутонов, она с мечтательным вздохом вынула из корзины конвертик с карточкой.
«Примите запоздалые поздравления с днем рождения, наилучшие пожелания и мои извинения.
Джасим».
Удивлению Элинор не было предела. Он извиняется перед ней! Он поздравляет ее с днем рождения и дарит цветы? Перед ее глазами встал затуманенный образ принца. Джасим был не только непозволительно красив для мужчины, он также показался ей человеком высокомерным, деспотичным и очень гордым. Он определенно не из тех, кто извиняется направо и налево. Напротив, он относится к тому сорту мужчин, за которыми всегда остается последнее слово.
Но похоже, первое впечатление оказалось обманчивым. Ни один мужчина никогда прежде не дарил Элинор цветов, и этот жест произвел на нее неизгладимое впечатление. Захра вбежала в комнату. Жизнь так и била ключом в этой прелестной четырехлетней малышке с копной черных кудряшек и сияющими глазами.
– Привет, Элинор! – бросилась она обнимать няню. – Ты идешь завтракать?
Они спустились вниз, и Элинор уже собиралась пройти в маленькую столовую, где она обычно ела с ребенком, когда Ахмед, мажордом, преградил ей путь. Захра выступила переводчиком и передала Элинор, что сегодня они завтракают с дядей Джасимом.