– Плевать я на него хотел! – фыркнул Димка. – Тут такое дело, сейчас обернемся – и на Канары поедем, заметь, на собственные средства, а ты о каких-то зачетах…
«Интересно, что скажет твой папа?» – подумала Ася.
Но озвучивать свой вопрос не стала: чего зря воздух сотрясать? Она и так не сомневалась, что Димкин отец поездку с мандаринами в солнечный Краснодар не одобрит…
…Но всю степень отцовского неудовольствия, оказывается, не смогла предсказать даже прозорливая Ася.
Этим вечером папаша пожаловал на Асину кулебяку – и Димка, конечно, тут же доложил ему о своих наполеоновских планах. Отец выслушал молча, а потом… Ася впервые видела обычно сдержанного большого босса в настоящей ярости. Он железным голосом приказал сыну пройти в кабинет, и началось… «Лопух», «Митрофанушка», «дегенерат» и даже «выродок» – вот какие слова доносились из-за неплотно прикрытой двери.
А когда красный от злости папаша вместе с бледным от огорчения Димочкой снова показались в столовой, отцовский приговор оказался таким:
– Ни в какой Краснодар Дмитрий, безусловно, не едет.
– Но говорю же тебе… – безнадежно начал Дима.
– Ма-а-алчать! – рыкнул отец.
Вот это тембр так тембр: с потолка даже кусочек вековой лепнины осыпался.
– Но как же быть с мандаринами? – пробормотала Ася. – Фура-то уже загружена…
– Нате вам! – Димин папа презрительно хлопнул по столу тощенькой пачкой долларов. – На покрытие убытков.
Деньги упали прямо в блюдо с роскошной недоеденной кулебякой. А отец поправил сбившийся в гневном порыве галстук и уже спокойно сказал:
– Если, Дмитрий, ты завтра не появишься на зачете… Я лично проверю. Тогда пеняй на себя.
И ушел.
А Димка растерянно убрал доллары из тарелки с кулебякой и нервно затеребил бахрому отутюженной Асей скатерти:
– Черт, деспот проклятый! Черт, черт, вот ведь черт! Да подавись ты своими деньгами!!! – Он яростно швырнул доллары на пол.
«Гневная вспышка номер два, – грустно подумала Ася. – Точнее: бледное подобие гневной вспышки номер один».
– Что ж делать-то, Аська, а? – пробормотал Димка.
И она тихо произнесла:
– А что остается? Ты ведь обо всем уже договорился, за мандарины заплатил, не выкидывать же их теперь?..
– Асенька, но я правда не смогу ехать, – безнадежно сказал Дима. – Ты еще не знаешь, что отец за человек… Во всем мире, по-моему, нет никого, кто ему перечить может…
– А кто говорит, что надо ехать тебе? – пожала плечами Ася. И не удержалась от шпильки: – К тому же тебе папа убытки уже компенсировал… А мандарины в Краснодар повезу я. Права у меня есть, и даже грузовые, в школе на УПК я «ЗИЛ» водить училась.
…Ровно через день – и уже за пятьсот километров от Москвы – Ася чувствовала себя самым несчастным человеком в мире. Рулить на грузовике, да по воспетым еще классиком русским дорогам оказалось сущим адом. Это тебе не послушная «Тойота» и не гладенькая Тверская. Тугой руль так и норовил вырваться из рук, каждый выжим сцепления превращался в подвиг Геракла, и еще Ася постоянно боялась, когда в поле зрения попадала разная мелочь типа «Оки» – как бы не раздавить, габариты-то у ее грузовика гигантские. А уж когда такая махина по недосмотру ухает в яму – все кости гремят.
«Эх, Димка, Димка. Даже отговорить меня не попытался… – грустно думала она. – Как ты все-таки мог, а? Почему отпустил меня? Одну, на грузовике, в такую дорогу! Это счастье еще, что мне пока везет! Гаишники – мирные, машина – в порядке. Но что, интересно, будет, если я вдруг колесо проколю? Или бандиты с меня оброк за проезд по их территории потребуют? И еще вопрос – где ночевать? Чтобы, пока я почиваю, мои мандарины не растащили?»
…Веселый июньский закат между тем потихоньку сменился ночью – последний раз вспыхнуло и закатилось до утра солнце, посерел прозрачный летний воздух, почернели кромки деревьев. Ася ехала по объездной дороге мимо Воронежа – выросший по струнке сосновый лес и россыпь пустых канистр и бутылок по обочинам. «Коллеги» – то бишь другие дальнобойщики – потихоньку устраивались на ночлег: рисковые – на «диких» площадках для отдыха, осторожные – подле постов ГАИ. Асю оба варианта, по правде сказать, не устраивали: в одиночку страшно, а в компании с другими водилами, явно голодными до женского общества, – еще страшней.
«Лучше до самого утра буду ехать, – решила она. – Пусть в темноте, пусть глаза уже слиплись – все равно. Пока еду, я от проблем убегаю. А встану – сейчас, в темноте – и проблемы тут же навалятся».
Но только остановиться ей пришлось все равно. Она ж – не Димка, у нее нет такой Аси, которая бы в дорогу ее собрала. А самой ей сегодня с утра было не до того, чтобы запастись бутербродами и термосом с кофе. И потому сейчас, вечером, есть хотелось убийственно. Но без еды, знала Ася, человек может обходиться хоть три недели. А вот без воды – точнее, без доброго, чернейшего кофея – рулить проклятым грузовиком до безопасного утра она точно не сможет. Уснет. Ася даже представила: вот ее потерявшая управление фура сначала скользит по «пьяной» траектории вбок… падает, переворачивается… жалобно, ища асфальта, крутятся колеса… потом доктора с суровыми лицами пытаются вытащить ее тело из заклинившей двери кабины… а вездесущие мальчишки кидаются собирать рассыпавшиеся мандарины. И мандаринов этих – целое море. Пестрят, желтеют, слепят глаза…
«Похоже, я уже засыпаю», – перепугалась от воображаемой картинки Ася.
И, увидев первый же придорожный шалман, нажала на тормоза.
…Что удивительно, ей опять повезло – кафешка оказалась тихой и совсем мирной. Никаких горячих джигитов, потных коллег-водил и сомнительных юношей в спортивных костюмах – одна лишь сонная тетенька за стойкой бара.
– Кофе есть? – вихрем бросилась к ней Ася.
– Полно, – пожала плечами подавальщица. – Большую тебе чашку или маленькую?
– Мне… мне… вот такую. Для начала. – Ася ткнула пальцем в полулитровую пивную кружку.
– Серьезная заявка, – меланхолично проговорила тетенька. – И, наверно, двойной?
– А тройной можно? – просительно улыбнулась Ася.
– Не вопрос, – хмыкнула продавщица. И предложила: – Да ты садись, девушка. Я все принесу. Кофе и поесть, наверно?
– Да, – устало выдохнула Ася. И не села – рухнула на жесткий кафешечный стул (руки, уже по привычке, искали руля, а правая нога – педаль газа).
Впрочем, пивная кружка, полная щедрого, по-настоящему крепкого кофе, быстро привела ее в норму. И вторую порцию – уже не в пивной склянке, а в обычной чашечке – Ася пила неспешно, оглядывая кафе и в заляпанное оконце – его окрестности. Как тут, оказывается, красиво! Сосны стройнее, чем самые модные суперкрасотки. А воздух – прозрачный и чистый, даже несмотря на то, что мимо тысячи машин мчатся. Только все равно страшновато: в неизвестной кафешке, в ночи, а на обочине – припаркованы ее мандарины. «Только б никого больше сюда не занесло», – боязливо думала Ася.