– Ну, где твое «да»? Я жду, – поторопил Макс.
И тогда Нина улыбнулась и произнесла одно слово – вкуснее-слаще этого слова она еще не произносила никогда:
– Нет.
А потом, наслаждаясь, смакуя, закричала на весь ресторан:
– Нет, нет, нет!
И в этот момент счастливее бедной девушки из Веретенников, кажется, не было никого во всем ресторане, и во всей сытой, благополучной столице, и во всей такой разной и очень большой стране.
Частный бизнес погибал. Детективное агентство (квалифицированные специалисты, индивидуальный подход!) дышало на ладан. Настроение было ни к черту.
Клиенты как сквозь землю провалились. За весь декабрь – ни одного. (Поиск кота – счастливая хозяйка заплатила сто долларов – не в счет.)
Зарплату сотрудникам я как дурак платил из собственного кармана. Оттуда же брал деньги на оплату телефона и Интернета. И с оптимизмом бывшего комсомольца надеялся, что в новом году дела пойдут порезвее.
Но в канун католического Рождества меня вызвал Гордиенко, замдиректора нашего тухлого НИИ.
Я с порога поздравил его с «наступающими» (две «кристалловские» в непрозрачном пакете). Гордиенко ловко поместил подарок под стол. А вместо «спасибо» гнусно улыбнулся и заявил:
– Я вас, Павел Сергеевич, с Новым годом не поздравляю. Потому что новости у меня совсем не праздничные. Мы посовещались и постановили: теперь наш институт проводит политику из-бав-ле-ния от мелких арендаторов. То бишь, Павел Сергеевич, от вас.
Крупным арендатором меня действительно не назвать: мы с секретаршей Римкой занимаем две крошечные смежные комнатенки – ее предбанник и мой кабинет.
Я хладнокровно спросил:
– И чем же мы вам насолили, что вы от нас из-бав-ля-етесь?
Гордиенко принялся загибать пальцы:
– Денег с вас – кот наплакал (двести долларов в кассу и сто – лично ему в карман, ежемесячно). А хлопот – не по чину. Посетители к вам ходят, коридор топчут – раз. Подчиняться стандартному графику и работать с девяти до пяти вы не желаете – два. И электричества своим компьютером жжете больше, чем весь НИИ (местные инженеры компьютерами не пользовались – работали по старинке, на кульманах).
Я вздохнул и склонил голову, признавая поражение. Придется раскошеливаться.
– Ну что ж… Давайте обсудим разумное вознаграждение… За ваши дополнительные хлопоты.
Гордиенко, нахал, отмахнулся:
– Да что с вас возьмешь? Лишние сто баксов? Говорю же, речь идет о принципиальных изменениях. Мелкие арендаторы нам не нужны. В принципе. Вот если вы готовы снять целый этаж – тогда присаживайтесь поудобней, я готов этот вопрос обсудить…
Этаж в нашем НИИ на выселках мне совершенно не нужен. А из родных комнатенок, значит, выгоняют… Ну и черт с ним, с этим убогим райончиком. Найдем что-нибудь получше. И подешевле.
– Когда нужно съехать? – пожал я плечами.
Гордиенко кровожадно улыбнулся:
– А к Новому году, к Новому году, Павел Сергеевич. Чтоб с очередным договором аренды не возиться, бумагу зря не марать.
– Ну нет. Так дела не делаются, – возмутился я. – Вы, между прочим, закон нарушаете.
– Да ну? – издевательски улыбнулся Гордиенко.
Я не сдавался:
– А вы возьмите договор аренды и прочитайте: НИИ обязан меня уведомить как минимум за три месяца. Чтобы мы могли спокойно подыскать себе новый офис.
– Хорошо. Уведомляю. Подыскивайте. Только с Нового года ваше помещение будет стоить… – Гордиенко помялся, – пятьсот плюс триста.
– В три раза дороже?
– А не нравится, – заржал Гордиенко, – как говорится, милости прошу вон! Прямо сейчас!
Очевидно, что до Нового года отыскать офис нам не светило. А временно развозить мебель по квартирам – своей и Римкиной – было попросту несолидно. «На январь остаемся», – решил я.
Выдал алчному Гордиенко восемь зеленых сотен.
И вошел в новый год не просто должником, а полным банкротом.
– Всеобщие праздники нас не касаются, – грозно сказал я Римке. – Начинаем работать с третьего января.
– А нас сюда пустят? – усомнилась секретарша.
В холле действительно висел красивый приказ: всему составу НИИ разрешили веселиться аж до старого Нового года. Правда, без сохранения содержания.
– Обязаны пустить, – нахмурился я. – Мы им такую аренду платим – вообще должны ковровую дорожку стелить.
Римка хмыкнула. На ее бесхитростной мордашке я прочитал: «Да хоть и ковер постели – все равно клиентов у тебя нету! И вряд ли они появятся – особенно третьего января…»
Но вслух она сказала:
– Хорошо, я приду.
* * *
Третьего января я был на месте в десять ноль три. Римка, как обычно, опаздывала.
Включил чайник (вода в нем осталась еще с прошлого года), опустился в кожаное кресло (эх, зачем я когда-то выбросил на него целую штуку баксов?!) и мрачно задумался.
Судя по всему, с частным бизнесом придется заканчивать. Закрывать контору, увольнять Римку и милую пожилую бухгалтершу… И рассылать резюме по крупным охранным агентствам. Снова идти под начальника, под его дурное настроение, под жесткий график… «Зато хоть зарплату регулярно будут платить», – утешал я себя. Но на душе все равно было паршиво.
Чайник закипел, щелкнул. Одновременно с этим зазвонил телефон. Я автоматически взглянул на часы: девять минут одиннадцатого. Наверняка это Римка: предупреждает, что задерживается.
Я снял трубку.
– Детективное агентство. Представьтесь, изложите суть дела.
Римка давно пыталась обучать меня «секретарской этике»: мол, по телефону надо говорить сладко-сахарно. Я же – коль приходилось самому выполнять роль секретаря – предпочитал звучать грозно. Как мой друг Вася Перепелкин из УВД.
В трубке молчали. Значит, звонит не Римка – та бы уже давно расхохоталась.
Я слегка сбавил тон:
– Детективное агентство. Чем могу вам помочь?
– Я… я хотела бы… в общем, мне нужны ваши детективные услуги, – прошелестел неуверенный женский голос.
– Какого рода?
– Что значит – какого рода? – еще больше смешалась дамочка.
Да, по телефону я разговаривать не умею.
– В чем ваша проблема?
– Ну… мне нужно проследить за мужем.
Обычно мы не вели дела с ревнивыми дамочками. Не наш профиль. Но сейчас я взглянул на бумажку, где вел учет доходов-расходов, и вздохнул:
– Приезжайте.