Он лежал на Вариной кровати, обхватив руками подушку. Подушка пахла женской туалетной водой – арбузами и озоном. Вокруг него разгорался новый день: сквозь шторы шпарило солнце, в коридоре топотали горничные, в кафешке под окнами врубили Ивана Кучина, а Саша все лежал и лежал…
Впервые, как приехал на злосчастное побережье, он смог немного расслабиться. Саша отдыхал – в уединении номера, в объятиях чужого женского запаха, и чувствовал себя почти хорошо. Ему удалось провалиться в некое подобие забытья. Даже сон ему снился – правда, какой-то странный: видел самого себя со стороны, как лежит, разметавшись, на узкой кровати, а по лицу – нахально скачут солнечные зайчики.
С ума сойти, ему впервые не больно! Впервые за трое суток! Может, кровать в одноместном номере мягче, чем в его перенаселенной комнатенке. Или Варькины чудо-таблетки сработали, или ее добрая аура помогала…
Саша спал – и не спал. В голове крутились всякие мысли, разумные, как наяву. Только управлять ими не получалось – поток сознания льется, а тебе только и остается, что слушать. И принимать к сведению.
«Я поправляюсь, – думал Саша в своем полусне-полуяви. – Восстанавливаю силы. Беру себя в руки. Я проснусь – и больше не буду пить. Начну думать, действовать».
Почему-то теперь ему казалось, что все получится. Все получится – у них с Варей. Они найдут гада. И – отомстят ему.
На этой мысли Саша проснулся – теперь уже окончательно. Спал он без малого три часа. Сон освежил его и подлечил. По крайней мере, голова почти не болела. Зато тело слушалось плохо. Оно налилось свинцовой тяжестью, и каждое движение, даже резкий взгляд в сторону, причиняло боль. «Перепитушки», – говорил обычно о таком состоянии несостоявшийся тесть. Царствие ему небесное…
«Сколько же я выхлебал? – задумался Саня, с наслаждением потягиваясь на простынях. – Только вчера: бутылку в кафе и вечером – тоже бутылку. Динка говорила, что литр водки – это смертельная доза. Правда, всегда добавляла: для иностранцев – смертельная, а у нас, русичей, – своя, другая статистика…»
Мысли о Динке накатили, накрыли с головой. Саня закрыл глаза и представил: такое же, как сейчас, позднее утро, палит нещадное солнце. Он только проснулся, но лежит не в бетонной гостинице, а в палатке, слушает шум ветра, плеск волн, веселую перепалку Диночки с сестрицей: «Обойдется твой Саня без кофе! Пусть сам встает – и варит себе. Ты что ему, горничная?» Но Динка все же является в палатку, кокетливо, будто передничком, обернутая полотенцем, волосы мокрые – успела уже искупаться, глаза сияют:
– Проснулся? Кофе в номер заказывал?
Саня так живо представил и Динку, и ее фирменную улыбку (в больнице говорили, что Динка-доктор своих пациентов этой улыбкой на ноги поднимает), и свою любимую чашку-бадью (специально брал с собой), что ему даже почудилось: ощутимо запахло кофе, арабикой, его любимым сортом…
Он ожесточенно стряхнул с себя наваждение. Решено же: больше не вспоминать. Не канючить.
И – привыкать, что кофе себе придется организовывать самому. Всегда – самому.
А кофейные аксессуары он пока поищет у Вари. Она – девушка ответственная, наверняка запаслась и кипятильником, и растворимой бурдой, и сахаром. Остается только надеяться, что чемодан у нее распакован – не копаться же ему в чужих вещах!
Кофейные принадлежности нашлись в тумбочке – заглянуть туда Саня счел уместным. Кондовый кипятильник советских времен, жестяные банки с кофе и сахаром, алюминиевые ложка и кружка. «Походный набор, – определил Саня. И против воли тут же подумал: – А вот Динка – ни за что в жизни не стала бы пить из алюминиевой кружки. И пересыпать кофе в специальную банку – тоже поленилась бы».
Он налил в кружку воды из графина, включил кипятильник, снова задумался…
«Нет, от Динки мне никуда не скрыться, – мелькнула горькая мысль. – Все приходит ко мне и приходит… Эх, увидеть бы ее хоть раз, на минутку, на секунду, только одну улыбку ее или хотя бы – тень, отсвет улыбки…»
Варин кипятильник вскипятил воду меньше чем за минуту. Саша заварил себе кофе. Алюминиевая кружка нещадно жгла пальцы. «Полчаса будет стыть, не меньше». Саня откинулся в кресле. Чтобы «сбежать» от Динки, перекинулся мыслями на Варю.
«Так кто же ты, госпожа Кононова? Отчего ты здесь, в Суджуке? Почему одна, без коллег? И что тебе до убийства в Соленой Пади? Насчет детективного агентства – это, конечно, лажа. Соврала первое, что пришло в голову. Наверно, ты из органов, оттого и условия создали – одноместный номер, машина… Только почему тогда ты здесь одна, без соратников, без опергруппы? Неужели полностью отвечаешь за все дело? Не молода ли ты – для самостоятельной-то работы?»
Пытаясь отыскать хоть какой-нибудь ключик, Саня внимательно осмотрел Варин номер. В сумку ее пока не полез – изучал только то, что на виду.
Безликая гостиничная комнатка, обычные вещи – их берет с собой любой командированный: полотенце на спинке кресла, тапочки под кроватью, зарядное устройство для мобильника. Но есть и необычное: на полу, в уголке, засыхает корзинка с роскошными розами. В нише стола – аккуратненький кожаный чемоданчик. Саня расстегнул молнию, заглянул: портативный компьютер – машинка не из дешевых. «Взяла с собой, чтобы в игрушки играть? Хорошенькие же игрушки у сотрудницы детективного агентства…»
Кофе наконец-то остыл. Саня сделал первый глоток. Напиток сразу его взбодрил, мысль заработала с удвоенной силой: «Осторожней мне надо быть с этой Варей. Не доверять ей на полную. Не все с ней просто».
Кофе оказался вкусным, но с похмелья хотелось не кипятку, а прохлады. Саша сходил в ванную, набрал в гостиничный стакан воды. Обнаружил, что на трубе сушится его носовой платок – Варя постирала, как обещала.
«Вот умница… И чего она со мной возится? Оставила в своем номере, уложила спать, постирала платок… Добрая такая? Или – влюбилась? И какая на самом деле разница, на кого она работает! Хоть на КГБ, хоть на ЦРУ, хоть на «МОССАД»! Цель-то у нее, похоже, та же, что и у меня: хочет выяснить, кто убил. Вот и пусть выясняет. А я ей помогу. Все лучше, чем иметь дело с местными пинкертонами. Она, по крайней мере, симпатичная… А менты, кстати, никакой помощи у меня и не просят. А вот убийство это они б на меня навесили – если б смогли. Да с о-огромным удовольствием».
Саша вспомнил, как его пять часов терзали в суджукской милиции – непрерывно допрашивали, провоцировали… Терзали зло, хлестко, несправедливо… Руки его помимо воли сжались в кулаки.
В дверь номера застучали. «Горничная, – скривился Саня. – Пришла пылесосить, пыль поднимать». Открывать он не пошел – постучит и уйдет. Нечего тут убираться, порядки наводить – тем более в отсутствие хозяйки.
Но за дверью не унимались, принялись крутить ручку. «Вот ведь неймется! Сейчас откроешь – начнется допрос: а кто вы, а что вы тут делаете, а где хозяйка?»
– Сашка, открывай! – донеслось из-за двери.
Голос был незнакомый – хрипловатый и жалобный. «Что за чушь? Знакомых у меня в Суджуке вроде нет». Саша распахнул дверь – и обомлел.