…Разговор с чекистами затянулся.
В собственный кабинет уже осторожно заглядывал зав. реанимационным отделением – но увидев фээсбэшников за работой, сделал всепонимающее лицо и скрылся за дверью. Много раз звонили телефоны, местный и городской, но офицеры не обращали на них внимания, даже ухом не вели.
– Почему вы хотели подставить Валерия Беклемишева? – вдруг резко спросила Варвара – длинная коса.
Лиля оторопела. Редко кому удавалось сбить ее с тона, вывести из равновесия. А тут двадцатипятилетней девчушке удалось.
– Я? Валеру? Подставить? – ошеломленно спросила Лиля.
– Вы знали, что за вами следят – по поручению вашего мужа. Значит, вы специально подставляли Валеру, чтобы его убил ваш муж, – безапелляционно заявила старший лейтенант Кононова.
– О чем вы говорите?! Я даже в мыслях такого не держала!
Лиля не заметила сама, как начала оправдываться.
– Тогда с какой целью вы стали встречаться с Валерием?
– Позвольте – это мое личное дело.
– Далеко не только ваше. Особенно, если учесть результаты этих ваших свиданий с Беклемишевым. Вы забыли, к чему привел ваш с ним роман? Беклемишев после мужского разговора с вашим супругом находится в тяжелейшем состоянии здесь, в больнице, а ваш благоверный и вовсе исчез…
– Варя, перестаньте, – поморщился подполковник Петренко.
Он, с самого начала допроса выбравший для себя маску доброго следователя, продолжал выдерживать свою роль. Петренко обратился, игнорируя Лилю, исключительно к тяжеловесной девушке с косой.
– Все равно, товарищ старший лейтенант, мы с вами никогда не сможем доказать наличие преступного умысла со стороны госпожи Велемирской. Да нам совсем и не нужно этого!.. Наша главная задача – разыскать супруга уважаемой Лилии Станиславовны. Вот зачем, дорогая Варя, мы здесь, и вот почему мы разговариваем сейчас с гражданкой Велемирской. Давайте не забывать об этом.
– А вы, – мягчайшим тоном обратился он к Лиле, – не могли бы подробнее рассказать нам о вашем муже? Чем он занимался, чем увлекался, с кем дружил? Где любил бывать, куда ездил чаще всего?
– Вы хотите, – презрительно усмехнулась она, – чтобы я помогла вам арестовать его?
Да что вы, дорогая Лилия Станиславовна, ни в коем случае! – сделал успокаивающий жест подполковник. – Мы просто хотим помочь вам найти его. Тем более что, согласитесь, он исчез при более чем странных обстоятельствах. А арестовать – за что? В действиях вашего супруга мы не усматриваем состава преступления. Я думаю, мы можем раскрыть вам небольшую тайну следствия… Так вот, судебный медик осмотрел раны Валерия Беклемишева. Он же успел осмотреть вашего мужа – до его исчезновения. Вывод эксперта однозначен: исходя из расположения входного – выходного отверстий, и ваш муж, и Валерий стреляли в себя сами!..
Лицо Лилии исказила страдальческая гримаса.
– Что ж они там – в русскую рулетку играли? – пробормотала она.
– Возможно, дорогая Лилия Станиславовна, все возможно… А вашего супруга мы даже за незаконное хранение оружия не можем привлечь – пистолет, из которого производились выстрелы, был зарегистрирован, на него имелось разрешение… Да и не хотим мы вашего супруга ни за что привлекать! Нам бы понять: почему и каким образом он исчез? И где находится в настоящий момент?.. И я очень надеюсь, что вы нам поможете в разрешении данной загадки. Итак?..
Петренко не сказал Лиле главного: по однозначному заключению врачей – всех, опрошенных сотрудниками комиссии, – Владимир Дроздецкий, исходя из характера и тяжести полученных им ран, не мог не только самостоятельно скрыться из больницы, но даже встать с кровати.
А самое удивительное и загадочное – одновременно с физическим исчезновением Дроздецкого пропали все материальные свидетельства существования этого гражданина. В результате негласного обыска в особняке, где проживали Дроздецкий и Велемирская, не удалось обнаружить ни единого документа, удостоверяющего личность пропавшего: ни паспорта, ни прав, ни воинского билета, дипломов и прочего. Это подтверждало картину спланированного бегства: муж Лили, желая начать жизнь с чистого листа, захватил все документы с собой. Но и здесь имелись несуразности: ведь ни в доме, ни в городской квартире не удалось отыскать ни единого документального доказательства жития Владимира Дроздецкого, ни клочка бумаги, написанного его рукой.
А самое главное и непонятное – его имя исчезло изо всех баз данных, по которым оно должно было проходить. Словно переписанной начисто оказалась форма о прописке в ДЭЗе. Лилия Станиславовна Велемирская в ней значилась, а Владимир Васильевич Дроздецкий – нет. Пропала его учетная карточка в райвоенкомате. Словно и не бывало истории болезни в поликлинике. Записи о том, что ему выдавались права – равно как о том, что ему принадлежат несколько машин – канули куда-то из архивов ГИБДД. Не значилось подобного товарища в картотеках телефонной сети, а также в числе пользователей мобильной связи…
По наводке комиссии налоговая полиция провела обыски в фирмах, принадлежащих беглецу. Однако, к огромному удивлению налоговиков, в них не удалось обнаружить ни единого документа, подписанного Дроздецким – ни в бумажном, ни в электронном виде. Странным образом исчезли все фотографии, на которых был запечатлен законный супруг Лилии Велемирской…
В то же время весь личный состав оперативного отдела комиссии денно и нощно пытался отыскать хоть какие-то следы пребывания Дроздецкого в России – и никак не мог найти. Имелась слабая надежда, что исчезновение Дроздецкого вместе со всеми документами – грандиозная, масштабнейшая афера. Но сразу возникал вопрос: кто это сделал? – и исполнителей, из числа подчиненных, близких и знакомых Владимира не находилось. Не было ответа и на второй вопрос: а кому нужна, кому выгодна столь глобальная зачистка?..
И жена (или вдова?) исчезнувшего, очевидно, ни при чем: потчует оперативников какими-то историями о древней неразделенной любви…
* * *
– А у вас с Вовкой детей ведь нету? – спросил Валерка утром в ее особняке, когда они пили кофе.
Спросил с неким чувством превосходства – должен же он хоть в чем-то превзойти своего заклятого друга.
– Как видишь, нет, – сухо отвечала Лиля.
– Почему?
– Так получилось, – пожала она плечами.
Не рассказывать же ему, что сперва Володька не хотел – все говорил, что надо состояться, встать на ноги… А потом у них много лет не получалось, а после, когда можно было бы или подлечиться, или усыновить, начались его фортели с бесконечными девицами, и уже не хотела она… Ах, когда бы они оставили того мальчика в 94-м – может, и жизнь ее сложилась совсем по-другому, и наполнилась смыслом, и не пришлось бы искать забвения в круглосуточной работе или в объятиях любовников…
Тем утром она выгнала Валерку, хотя он был расположен остаться. И на прощание жестко сказала: