Им удалось выбраться из центра города каким-то чудом. Сначала они уехали на такси на северо-восточную окраину города. Затем Алиса позвонила кому-то из местных жителей, который приехал и, ни слова не говоря, отвез в заброшенный дом, провел в подвал, где было достаточно светло, тепло и даже была еда.
Они понимали, что нужно переждать здесь несколько дней, пока сирийские полицейские не решат, что сумасшедшие туристы, оказавшие такое яростное сопротивление убийцам, по непонятным причинам сбежали из города и успели скрыться.
Но, с другой стороны, у них не было времени и они не имели права просто так отсиживаться в этом подвале. Положение, в которое они попали, оказалось весьма сложным. Паспорта, личные вещи, даже деньги остались в отеле. Правда, паспорта были на чужие имена, а деньги можно было легко вернуть, но это мало что меняло.
Уже когда они несколько пришли в себя, Алиса спросила:
— Как вы смогли так быстро все просчитать?
Они так хорошо маскировались, действительно чистили стекла номеров на каждом этаже, постепенно поднимаясь к нам.
— Американский стандарт, — усмехнулся Дронго. — В «Шератоне» жесткие правила, которые устанавливаются по всему миру. Окна чистят один раз в месяц. И уж никак не через пять дней. Когда вы мне сказали, что несколько дней назад чистили окна, я понял, что это подставка. И успел вас толкнуть.
— И довольно больно толкнули, — пожаловалась женщина.
— А вы хотели остаться за столом и превратиться в мишень для убийц? — поинтересовался Дронго.
— Кажется, нет, — призналась она.
— Вы хорошо стреляете, — похвалил он, — правда, слишком быстро и слишком хорошо. Она покраснела.
— Я не могу, как вы, все предвидеть, — заметила она, — это у вас вместо головы компьютер и вы можете даже в такой момент ранить убийцу, чтобы потом вытащить из него какие-нибудь сведения. Я в этот момент просто испугалась.
— Убитый вами нападающий вряд ли согласился бы с этим утверждением, — усмехнулся Дронго.
— Наверное, — засмеялась она, вытягивая ногу и морщась от боли, — у меня там, по-моему, синяк, — сообщила она.
— Снимите юбку и посмотрите, — спокойно предложил он ей.
Она удивленно посмотрела на него.
— Вы иногда меня поражаете, — призналась она, — но, может, вы действительно правы. В конце концов, вы уже видели мои ноги. Только отвернитесь, когда я буду раздеваться. Мне все-таки неудобно.
— Конечно, — он отвернулся.
— Так и есть, — сказала она через минуту, я сильно ударилась, когда падала в люльке, а потом сразу не почувствовала. Есть кровь. Здесь где-то была аптечка.
— Давайте, я вам помогу, — предложил Дронго. Она взглянула на него, хотела что-то сказать, но ничего не произнесла, только кивнула. Прикусив губу.
Он достал йод из аптечки и, когда начал осторожно смазывать рану, она вскрикнула.
— У них нет ничего более щадящего?
— Это не «Шератон», — напомнил он, — только не одевайтесь сразу, а то испачкаете одежду.
— Сидеть в таком виде?
— Я могу дать вам свой пиджак, чтобы вы прикрылись, — пожал он плечами и действительно подал пиджак.
Она села на грязноватый стул и, закинув ногу на ногу, прикрыла их пиджаком. Потом сказала:
— Кажется, вы были правы. Ваша теория полностью подтвердилась. Кто-то из вашего окружения сообщает о ваших передвижениях Мулу.
— Я на это и рассчитывал, — кивнул Дронго, — завтра я выйду отсюда и постараюсь найти отель «Диван», в котором жили убийцы. Возможно, что найду там и следы Мула.
— Нет, — решительно возразила она, — это невозможно. Вас наверняка убьют. Туда поедет кто-нибудь из местной резидентуры. Я вас не пущу.
— Я же вам много раз говорил, что люблю все делать сам, — напомнил Дронго, — это моя работа.
— Сколько вам лет? — вдруг спросила она.
— Тридцать восемь. Почему вы спрашиваете?
— А мне тридцать два.
— Значит, я старше вас на шесть лет, — улыбнулся Дронго.
— И вы всегда так живете?
— Последние десять лет да.
— И вам не надоело?
— Не знаю. Иногда кажется, что да. Но я ничего другого не умею делать.
И мои гонорары за расследование — единственный источник существования. Я же не могу в сорок лет начать заниматься бизнесом или торговлей. Для этого нужны таланты, которых у меня, очевидно, нет.
— У вас есть другие достоинства.
— Которые нужны только для расследования преступлений. Я же сказал, что ничего другого делать просто не умею.
— Вы женаты?
— Неужели вы думаете, что я могу жениться при такой невероятной жизни?
— Это справедливо, — согласилась она.
— А вы замужем?
— Нет. Я развелась три года назад. Мы были слишком разными людьми.
— А люди всегда разные, — вздохнул Дронго, — вот поэтому я и не женюсь.
Когда люди расходятся, они оправдываются стандартной формулировкой о несхожести характеров. Получается, что каждый индивидуум должен жениться на своем клонированном двойнике, для полного сходства характеров.
Она засмеялась.
— Как вы думаете, в этом подвале бывают мыши? — вдруг спросила она.
— Если вы скажете, что боитесь мышей, я сойду с ума, — улыбнулся Дронго. — Если бы я сам не видел, как вы стреляете.
— Это разные вещи. Как вы думаете, я уже могу надеть свои брюки?
— Думаю, уже можете.
Она подняла его пиджак, протянув руку к своей юбке. Потом убрала и негромко произнесла:
— Черт возьми, мне так неудобно это говорить.
— Что случилось? — не понял он.
— Вы мне нравитесь, — вдруг сказала она, — в вас есть какая-то надежность. И в то же время какой-то кураж. Неестественное сочетание мозга-компьютера и души клоуна. Вам никто этого не говорил?
— Нет, — улыбнулся он, — это впервые.
— Вот видите. У вас есть неясные мне грани. Трудно понять, когда вы серьезны, а когда шутите.
Он молчал. Молчание грозило затянуться. Вдруг она шепотом произнесла: