– Пожалей наконец Витьку-то! Потанцуй с ним.
– Так он сам меня не хочет приглашать, – беспечно махнула рукой Нина и налила себе соку.
– Ну ты и дура! – покачала головой Валентина. – Тебе что, пятнадцать лет, чтобы ждать, пока он раскачается? Сама пригласи, трудно, что ли!
– Зачем? Может, ему это и не надо…
– Нинка! Хватит прикидываться! Все знают, что Витька по тебе уже несколько лет сохнет! Не будешь же ты мне впаривать, что не замечаешь этого?
– Да? – Нина отставила стакан с соком и с удивлением посмотрела на Валентину. – По-моему, ты говоришь какую-то ерунду… И потом, Фаина…
– Да! Фаина тут не последний номер, но Витьке нужна не Фаина, а только Нина Муромцева! Фаинка может сколько угодно липнуть к нему, но это делу не поможет!
Нина поискала глазами Виктора. Он менял в музыкальном центре диск, но, почувствовав ее взгляд, обернулся. Его глаза были полны такой тоски, что Нина содрогнулась. Неужели Валентина права? Не может быть… Она никогда не замечала, чтобы ведущий инженер Лактионов… Впрочем, она никогда не замечала внимания мужчин и не умела с ними кокетничать. То есть она, конечно, могла себя заставить пострелять глазками и сделать томный взор, но все это выглядело искусственным, неестественным. Это было ее пороком, от которого она всегда страдала. Она никогда не задавалась вопросом, нравится ли она мужчинам, и нравиться не старалась. Она и замуж-то вышла по глупости… Лучше об этом даже и не вспоминать.
– Ну что, убедилась? – придвинулась к ней Валентина. – Видела, какой у него взгляд?
– Какой?
– Изнемогший.
– Ты думаешь?
– Я знаю.
– Стоит пригласить? – Нина отпила сока и решительно встала с дивана. В конце концов, сегодня такой день, когда все можно. Они с Виктором только собачатся, а, собственно, зачем…
– Валяй! – одобрила Нинину решительность Валентина. – И как можно быстрее, а то его опять перехватит Фаинка.
Нина подошла к Виктору и взяла его за руку. Он вздрогнул так, будто прикоснулся к оголенному проводу.
Они танцевали молча. Нина чувствовала, как напряжен ведущий инженер Лактионов. Неужели Валентина права, и он в нее влюблен? Она, Нина, никогда не смотрела на Виктора под таким углом зрения. Витька – влюбленный Ромео? Не может быть! Он закоренелый бесчувственный холостяк и женоненавистник! Она подняла на него глаза. У Виктора дрогнули губы, и он довольно жалко улыбнулся. Нина, не обращая внимания на явное смущение Лактионова, смотрела на лицо, будто видела впервые. Светлые, вечно спутанные волосы, невыразительного серого цвета глаза под смешными короткими ресницами, похожими на пики, строгие сухие губы. Ничего особенного в Викторе не было. Самый рядовой мужчина, каких толпы ходят по улицам. Пройдешь мимо – не заметишь. А рубашка, скорее всего, новая, пахнет фабрикой. На ней неразглаженные складки. Видимо, достал из пакета и сразу надел. Неухоженный. Одинокий. Что-то внутри Нины сжалось, и ей захотелось плакать. Она отнесла это на счет выпитого вина и положила голову на плечо Лактионову. Он опять вздрогнул. Нина обняла его крепче, хотя никак не могла сообразить, зачем это делает. У нее же есть Тарасов. Зачем ей этот уже выученный наизусть Витька, нищий ведущий инженер разваливающегося завода? Он ей абсолютно не нужен. А этот ненужный Витька вдруг коснулся губами ее виска. Даже не коснулся, а так только… мазнул, а Нине вдруг стало жарко и почему-то больно. Она опять посмотрела ему в глаза и ужаснулась. В них плескалась такая любовь, что из ее глаз все-таки выкатились слезы. Она опять подумала, что это спьяну и что не стоит придавать этому значения. Мало ли что примерещится в разгар банкета. Она хотела отвести взгляд от Виктора, но Лактионов вдруг увидел что-то за ее спиной, и глаза его тут же потемнели. Она обернулась. В дверях комнаты стояла Фаина, и на лице ее цвело буйным цветом новое для Нины выражение ненависти и презрения. Нина поняла, что это имеет самое непосредственное отношение к ней, и даже зябко передернула плечами. Она и не догадывалась, что обычно кроткая Фаина способна к проявлениям таких сильных чувств.
Музыка закончилась. Нина оторвалась от Виктора и пошла к столу. Валентина уже успела унести грязные тарелки и накрывала стол к чаю. Нина взяла блюдо с разоренным голощекинским салатом и понесла его на кухню. Она поставила салат на стол, достала из холодильника коробку с пирожными и хотела идти в комнату. Путь ей преградила Фаина. Ее обычно светлое и милое лицо было перекошено злобой.
– Не смей к нему прикасаться! – по-змеиному прошипела она.
– К кому мне нельзя прикасаться? – весело спросила Нина, намереваясь свести дело к шутке, но коллега не была расположена шутить.
– К Виктору, – сказала она и нервно сглотнула.
– Объясни мне, пожалуйста, Фаинка, как можно танцевать медленный танец, не прикасаясь друг к другу? – продолжала глупо улыбаться Нина.
– А ты не танцуй!
– Да почему, собственно, я не могу сегодня танцевать с Лактионовым, с которым вообще-то сто раз уже танцевала раньше? – рассердилась Нина и шлепнула на стол коробку с пирожными.
– Раньше не считается. А сейчас – не танцуй!
– Почему? Ты что, лишнего выпила?
– Я, конечно, выпила, как и все, но дело не в этом…
– А в чем? – Нина спрашивала машинально. Она уже все поняла. Поняла даже, что именно Фаина написала при голосовании ее фамилию, но верить в это не хотелось: слишком давно они работали вместе и, в общем-то, дружили.
– Если хочешь, я скажу… – Фаинины щеки покрылись нервным румянцем, а руки скрутили в жгут кухонное полотенце. – Я скажу… Тебе ведь все равно, а я его люблю… Давно… Страшно…
Она отбросила полотенце, опустилась на табуретку и заплакала, уронив голову на стол возле остатков «Русского лета». Нина присела рядом и не знала, что сказать.
– Да я, собственно… – начала она и замолчала, потому что Фаина подняла на нее от салата совершенно дикие глаза.
– И не смей, Нинка! Я вижу, как он на тебя смотрит, но ты все равно не смей, потому что… потому что… В общем, Танюшка – его… дочь…
– Что ты сказала? – вскочила с табуретки Нина. – Танечка – его дочка? Не может быть…
– Почему это не может? – взвилась Фаина. – Думаешь, что на меня и позариться нельзя, да?
– Я не про то…
– А про что? Ты, конечно, можешь не верить, но это все-таки было! Было! Было! И Танюшка – прямое доказательство! Она и похожа на него! Вылитая!
– А Виктор-то знает, что она его? – не нашла ничего умней спросить Нина.
– Конечно, знает.
– И что?
– Обещает жениться, а тут ты лезешь!
– Ничего не понимаю… – растерянно проговорила Нина. – Он что, недавно узнал? Танечке ведь уже шестой год идет.
– Когда надо, тогда и узнал! А ты не лезь, поняла! Не лезь! Отбивай у своей подруги Тарасова! Они, богатые, как-нибудь устроятся, а Виктора не тронь! Ты меня еще не знаешь, Нинка! – Фаина приблизила к ней злое, мокрое и красное лицо. – Я из-за него на что хочешь пойду, потому что… в общем, Танечке нужен отец!