Юля обрадовалась, что хотя бы один вопрос как-то разрешился, и внимательно оглядела прихожую и часть видневшейся с пуфика кухни. Нельзя ли найти в этих помещениях что-нибудь эдакое, чтобы забаррикадировать входную дверь? Родик не должен переступить порога этой квартиры, пока она, Юля, к его приему как следует не подготовится!
Она встала с пуфика, когда решила, что некое современное изделие из прихожей, стилизованное под старинный комод, вполне подойдет для того, что она задумала. Юля чувствительно приложилась к нему собственным боком, но комод даже не подумал сдвинуться с насиженного места. Раздосадованная Юля пару раз пнула его в наказание ногой, но потом догадалась вытащить из него ящики. При этом она убедилась, что ящики забиты таким хламом, который не жалко и выбросить, а потому совершенно неясно, зачем они с Родионом вообще покупали этот комод. Видимо, для стиля, потому что ни для чего другого он явно раньше не был нужен. Неужели его предназначение как раз и состояло в том, чтобы в будущем перегородить вход в квартиру? А ведь Родион сам предложил его купить... Какой ужас! Все, что было связано с мужем, теперь казалось Юле кошмарным и вымороченным.
Без ящиков комод сдвинуться с места пожелал, но Юле все равно пришлось затратить на его перемещение определенные усилия. На новом линолеуме под мраморную плитку остались безобразные полосы, но Юля нисколько не огорчилась. У нее вся душа исполосована и изранена, а потому царапины на полу не имеют никакого значения. После того как в ящики вместо полиэтиленовых крышек и пакетов, мотков бечевок и прочей ерунды, которая так и осталась валяться на полу, были положены самые тяжелые книги из библиотеки, которую они любовно собирали с Родионом, Юля прошла в комнату, рухнула в джинсах и свитере на кровать прямо поверх покрывала. Прежде чем заснуть, вспомнила, что оставила на даче свой апельсиновый плащ, который находился на просушке после того, как Татьяна отстирала шоколадные отпечатки детских ладошек.
Утром Юля опоздала на работу, потому что минут пятнадцать потратила на то, чтобы привести в порядок старую куртку, которую надо было надеть вместо отсутствующего плаща, и еще целых сорок, чтобы отодвинуть от входной двери проклятый комод. Начальник, Николай Ильич Телятников, при ее появлении поджал губы, но не проронил ни слова. Похоже, жеваные джинсы и сильно помятая Юлина физиономия опять напомнили ему о безвременном вдовстве молодой подчиненной, и он счел возможным только тяжело вздохнуть ей вслед.
Юля скрылась за своим компьютером и подумала: если бы Телятников знал, что ее муж не только не умер, а, наоборот, выглядит живее всех живых, наверняка не только распек бы ее по первое число за такое серьезное опоздание, но еще и лишил бы премиальных на год вперед за обман коллектива, который от души скидывался на похороны.
Надо сказать, что, безотрывно пялясь в компьютер, Юля без конца сбивалась с мыслей о насущных проблемах своего учреждения на невеселые думы о Родионе и к концу рабочего дня выглядела еще более измочаленной. Когда она встала со своего рабочего места с коричнево-синими кругами под глазами, Николай Ильич сочувственно дернул подбородком и спросил, не нужна ли Юле помощь в деле подготовки той документации, которая привела ее сегодня в совершенно негодное состояние. Юля от помощи отказалась самым решительным образом и поспешила на остановку маршруток.
Войдя в квартиру, она пребольно ударилась коленкой о стоявший посреди прихожей комод, о котором за день как-то подзабыла, жалобно всхлипнула и пошла греть чайник, чтобы за ужином хоть как-то скоротать время до прихода Татьяны.
Татьяна не заставила себя долго ждать. Видимо, путаница в живых и мертвых братьях Кривицких очень сильно задела ее за живое, а потому она явилась к Юле даже раньше обещанных семи. Комод, стоящий посреди коридора, нисколько не удивил Татьяну, видимо, после неимоверного удивления, которое она испытала у себя на даче, ничто другое уже не могло произвести на нее особого впечатления. Она протянула Юле пакет и сказала:
– Тут плащ. Ты его забыла.
Юля бросила пакет на комод и спросила невестку чисто из гостеприимства:
– Чаю хочешь?
Татьяна нервно отмахнулась рукой, дескать, кому нынче до чая. Поскольку Юля и сама никак не могла допить до конца чашку, согласно кивнула, отставила ее в сторону и сразу перешла к делу:
– Вот скажи мне, Танька, как ты могла не заметить, что возле тебя трется другой человек? Ну не мог же Родион знать все тонкости вашей с Эдиком жизни! Неужели он ни разу ни в чем не прокололся?
Татьяна немного помолчала, потом зачем-то потянулась за только что отодвинутой хозяйской чашкой, с неприличным бульканьем допила из нее то, что в ней осталось, и сказала совершенную, с Юлиной точки зрения, ерунду:
– Понимаешь... тут такое дело, он не мог проколоться...
– То есть как это не мог?! – возмутилась Юля. – Прости, конечно, но не станешь же ты утверждать, что Родион даже в постели ничем не отличается от твоего мужа?
– Честно говоря, немного отличается...
– Ну так вот! Можно было бы и призадуматься, к чему бы вдруг его потянуло на разнообразие!
– Во-первых, разнообразие в таких делах бывает очень даже полезным... – деревянно проскрипела Татьяна, – но дело вовсе не в этом...
– А в чем?!
Татьяна задеревенела окончательно и голосом мальчика Буратино ответила:
– В том, что я к этому уже привыкла.
– К чему?! – удивилась Юля, которая, в отличие от невестки, способности удивляться еще не утратила.
– К разнообразию...
– То есть ты хочешь сказать, что покойный Эдик...
– В общем, так! – Татьяна перебила Юлю, резко рубанув рукой воздух. – Хватит ходить вокруг да около. Давай называть вещи своими именами! Ты удивляешься, почему я не смогла отличить Родиона от Эдуарда, а я не могу поверить, что ты за всю свою супружескую жизнь ни разу не заметила подмены!
– Это в каком смысле? – совершенно севшим голосом, ничуть не лучше буратиньего скрипа Татьяны, спросила Юля. Она вдруг поняла, что сейчас услышит нечто еще более кошмарное, чем то, что повергло ее в ужас на Танькиной даче. Ей уже хотелось отказаться от разговора и куда-нибудь спрятаться от новостей, которые, скорее всего, раздавят ее в окончательную лепешку. Если бы это было возможно, она с удовольствием забралась бы в какой-нибудь из ящиков пресловутого комода и закрылась бы изнутри на ключ. Но Татьяна не догадывалась о комоде, а потому, как всякий воспитанный человек, поспешила ответить на заданный вопрос:
– В прямом! Братья Кривицкие постоянно менялись женами, то есть нами. Я вообще не могу четко определиться, с кем я прожила больше: с Родионом или с Эдуардом.
– Это в каком же смысле? – опять повторила Юля, потому что Татьяна несла такую дичь, на которую ничем другим не ответишь.
– Вот только не надо прикидываться дебилкой! – взревела Татьяна. – Здесь, кроме нас с тобой, никого нет, а потому и стесняться некого.