Антонов подлетел к шкафчику, чтобы не дать Жанне его открыть. Он взял ее за плечи и, глядя в глаза, горячо заговорил:
– Я тоже не был счастлив, Жанна! Ты в состоянии это понять?! Да, я очень люблю свою дочку Дашку! Этого у меня не отнимешь! Но человеку мало любви только к ребенку! Я семнадцать лет делал вид, что люблю жену, и уже почти сам поверил в это! Она очень достойная женщина, но… Дороже тебя у меня никого в жизни не было! У нас обоих жизнь не сложилась! Может быть, мы сможем отогреть друг друга?!
– То есть ты решил наверстать упущенное? – ухмыльнулась Жанна.
– В смысле? – не понял Антонов.
– Ты решил со мной переспать, поскольку в юности это дело проморгал, да?
– Дура! – Евгений резко оттолкнул ее от себя и пошел к выходу.
– Женя!!! – истерично выкрикнула Жанна.
Он медленно обернулся.
– Не бросай меня, – одними губами прошептала она, но Антонов понял, что она сказала.
Он в полном изнеможении привалился спиной к нарядной белой двери с золотым кантом по периметру. Жанна подошла к нему с трясущимися губами, потом опустилась на пол и прижалась лицом к его коленям.
* * *
Ленин отпуск перевалил за середину. Она надеялась за отпущенное путевкой время прийти в себя. Ей казалось, что двадцать дней, проведенных на свежем воздухе, благотворно скажутся как на ее физическом самочувствии, так и на душевном здоровье. Она жаждала обрести спокойствие и силы для дальнейшей жизни и борьбы с мужчинами, но делалась все более раздражительной и желчной.
Началось все с того, что ввиду межсезонья и соответственного уменьшения числа постояльцев дома отдыха, она вдруг неожиданно оказалась перед выбором, в каком номере поселиться: трехместном, двухместном или одноместном, даже без всякой доплаты за комфорт.
– Конечно, в одноместном, – сразу сказала она регистраторше, а потом тут же изменила решение: – Впрочем, нет… лучше в двухместном.
– Как хотите, – равнодушно отозвалась курносая веснушчатая девушка в форменном платье и начала вносить ее данные в компьютер.
Пока девушка тюкала бордовыми ноготками по клавиатуре, Лена отчаянным образом боролась сама с собой. Конечно, в одноместном номере жить лучше: никто тебе не мешает и ты никому не в тягость. С другой стороны, за двадцать дней одиночества можно невзначай тронуться умом от тягостных раздумий. С третьей стороны, соседка может попасться такая резвая и болтливая, что на фоне ее резвости и тягостные раздумья покажутся дорогими сердцу сладкими грезами. С четвертой стороны… В общем, проблема оказалась настолько многосторонней, что в конце концов Лена положилась на то, что уже как-то само собой определилось, и потащила свою сумку к двухместному номеру с видом на Финский залив.
Смотреть из окна на залив было противно. Его серые маслянистые воды с клочками грязно-желтой пены живо напоминали собой одушевленную слизь Соляриса в самом возмущенном состоянии. Все дни, что уже прожила в доме отдыха Лена, стекла окон были покрыты пленкой тонкой водяной пыли, которая, постепенно набухая, рождала толстые, жирные капли. Окно, засиженное этими живыми каплями, тоже рождало у Лены неприятные ассоциации. Ей все время казалось, что за ней подсматривают сотни глаз мелких прозрачных гуманоидов, возможно, подосланных тем самым склизким балтийским Солярисом.
Сам номер был точно таким же, в каком она не так давно жила два дня с Соколовским: смесь гостиничного дизайна советских времен с жалкими потугами на евростандарт. Соседка по номеру, Ольга Петровна Зайчикова, явно тянула на роковую женщину. Во-первых, внешностью. Она имела гриву завитых кольцами волос огненно-рыжего цвета и чуть вывернутые пухлые губы в помаде густо-коричневого тона. Ее очень светлые глаза казались помещенными в темные блюдца, так много вокруг них было нанесено теней и всяческих контурных штрихов. В дополнение к вышеперечисленному Ольга Зайчикова имела узкие бедра, вызывающе обтянутые джинсами, и необъятную грудь, похоже, не стесненную вообще ничем. Во всяком случае, при зайчиковских передвижениях она так волновалась и колыхалась из стороны в сторону, что Лене каждый раз хотелось стыдливо отвести глаза. Во-вторых, как только эта выдающаяся женщина перешагнула порог номера, сразу заявила Лене:
– Не знаю, как ты, а я приехала развлечься.
– Развлекаться будете прямо в номере или… где? – спросила Лена, потому что еще надеялась на возможность собственного переселения в другое, более тихое место.
– Или где, – успокоила ее Ольга. – Хотя можно и в номере, но это по обоюдному согласию. И вообще, давай на «ты»! Какие церемонии на отдыхе?
Лена еще пожимала плечами, а Зайчикова уже докладывала:
– В общем, диспозиция такая: на нашем этаже четыре пенсионера, один из которых, скорее всего, ветеран Мамаева побоища, а в номере напротив – жалкий розовый сопляк с мамашей. Такая вся… – И Ольга, поведя плечами и выразительно колыхнув из стороны в сторону богатырской грудью, изобразила мамашу сопляка, а потом вернулась к диспозиции: – Подходящих мужиков всего два: один – тебе, другой – мне. Оба, я тебе скажу… не блеск, но… В общем, я бы взяла себе рыжеватого, но если хочешь – бросим жребий!
– Берите обоих, – предложила ей Лена. – Будете менять.
– У-у-у-у… как все запущено… – протянула Зайчикова и без церемоний подсела к Лене на кровать. – Гляжу, ты приехала гасить пожар несчастной любви!
– Вроде того…
– Плюнь и разотри!
– Только этим и занимаюсь, – буркнула Лена.
– Вот и отлично! – Ольга посмотрела на часы и заявила: – Через полтора часа обед. Форма одежды – парадная! У тебя есть парадная форма?
– Есть, но в ней холодно…
– Кто ж такую берет осенью-то?
– А я торопилась…
Зайчикова посмотрела на Лену с большим сочувствием и сказала:
– Ну… ладно… Раз такое дело, бери себе рыжеватого… Обойдемся без жребия…
Лена с удивлением взглянула на необычную соседку, потом фыркнула, а затем расхохоталась так, что пришлось упасть на кровать, чтобы удобнее было биться в конвульсиях.
– Вот это совсем другое дело! – обрадовалась Ольга и рассмеялась тоже.
Лед был сломан. На обед две подружившиеся женщины пошли заново причесанными, свежеподкрашенными, а Лена – даже в зайчиковских серьгах с дымчатыми опалами. Приняв правила навязанной Ольгой игры, Лена с любопытством разглядывала пришедших в столовую мужчин. Несмотря на то, что там присутствовали постояльцы с разных этажей, она сразу вычислила и ветерана Мамаева побоища, и сопляка с мамашей, и даже того рыжеватого мужчину, который понравился Зайчиковой.
– Скажи, Ленусь, он ничего, да? – шепнула ей в ухо Ольга. – Интеллигентный, да? А вон… за столиком у окна – второй… Тоже неплохой образец… В общем, присматривайся, и чтобы к концу обеда сказала мне, которого выбираешь! Поскольку ты у нас с открытой сердечной раной, тебе и карты в руки…