– Неряшливая… – повторила Кимберли еле слышно.
В ее голосе было столько боли, что у Артура перевернулось сердце, но, во-первых, он привык отстаивать свою точку зрения, во-вторых, здорово разозлился на Кимберли и, в-третьих, не привык выслушивать нарекания от женщин.
– На пиджаке у тебя не хватает одной пуговицы, а у брюк такой вид, будто ты в них спала. Ты выглядишь здесь не лучшим образом. Это все, что я сказал тогда.
Кимберли сильно прикусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Этот снимок был сделан меньше чем через неделю после похорон ее отца. Кимберли помнила, как она, запыхавшись, вбежала в зал в последнюю минуту и, извинившись, присоединилась к мужчинам, уже стоявшим перед камерой. На ней был старый брючный костюм, и сейчас она видела, что он имел жалкий вид. Но эпитет «неряшливая» обидел ее, и обида была тем горше, что это ужасное слово прозвучало из уст Артура. Как он мог выказать столь жестокое пренебрежение к ее чувствам!
– Это было моим единственным замечанием, – сказал Артур, решив в эту минуту впредь никогда не обсуждать внешность своих служащих без серьезного на то основания.
Что бы он ни говорил, но именно из-за него я потеряла должность финансового директора, хотя он и отрицает это, мрачно размышляла Кимберли. Он должен знать, что руководство компании готово на все, лишь бы угодить Большому Боссу. Достаточно было одного критического замечания Артура, чтобы на моем повышении поставили жирный крест.
– Хочу повторить, что я не высказывал никаких неуместных замечаний, касающихся моих якобы предпочтений относительно служащих женского пола, – язвительно сказал Артур.
Кимберли хранила воинственное молчание. Артур, вне всякого сомнения, настоящий мужчина: сильный и необычайно уверенный в себе. Руководство «Скайлайт» традиционно состояло из мужчин, и, если бы Артур захотел отпустить несколько сальных шуточек о женщинах на той нью-йоркской встрече, он не нашел бы более благодарных слушателей. Кимберли была уверена в этом.
– Я полагаю, ты веришь мне, – с нажимом произнес Артур.
У нее вырвался нервный смешок.
– Не знаю. Твое поведение вчера вечером ясно показало, что ты не считаешь нужным соблюдать те нормы, которых каждый работодатель придерживается автоматически.
– Я не согласен с этим утверждением, – надменно заявил Артур.
– Естественно. Ведь ты считаешь, что правила, обязательные для других, к тебе не относятся! – бросила ему в лицо Кимберли. – Ты уверен, что тебе свыше дано право поступать так, как тебе хочется, независимо от того, как это скажется на судьбах людей. А как насчет моих прав? То, что произошло между нами, никогда бы не случилось, если бы я знала, что ты мой босс!
– Что случилось, то случилось, – изрек Артур философски.
– К моему большому сожалению, – сдавленно пролепетала Кимберли, пытаясь не поддаться гипнозу его темных глаз. – И неряшливой ты меня назвал огульно, неряшлив тот, кто не соблюдает чистоты, а я…
– Я никогда не говорил, что ты не соблюдаешь чистоты, – перебил Артур. – Я сказал только, что ты немного неопрятная. Я понятия не имел, что это слово имеет еще какое-то значение.
Кимберли раздражала его, и не без оснований, и в то же время руки Артура самопроизвольно сжимались в кольцо вокруг Кимберли – медленно и осторожно, словно он собирался обнять динамит.
– Ничего подобного! Я… Что ты делаешь?!
Кимберли поразилась, что, несмотря на весь ее гнев, направленный на Артура, несмотря на все ее заверения, что она не желает общаться с ним, ощутила вожделение в тот момент, когда Артур обнял ее.
– Скажи, что не хочешь этого, – словно поддразнивая, посоветовал он.
Кимберли бросило в жар. Ее тело дрожало, снедаемое жаждой любви, но разумом она еще осознавала весь позор своей слабости.
– Перестань так смотреть на меня! – взмолилась она.
Хрипло рассмеявшись, Артур наклонился к ней и раскрыл ее мягкие губы своим языком.
– Нам надо поговорить, – сказал он, отстранившись. – Мы могли бы вместе пообедать, не ожидая ужина.
– Нет.
– До вечера так далеко… Почему мы должны терпеть?
– Отойди. Для меня важны моя карьера и репутация, – пробормотала Кимберли, отчаянно желая его поцелуев и в то же время борясь с соблазном всеми силами.
Она знала, что будет ненавидеть себя, если позволит Артуру второй раз лишить ее благоразумия.
Кимберли сгорала от желания и чувствовала, что Артур ждет, когда она уступит ему. Ее многочисленные предшественницы испортили Артура своей лестью, укрепили в нем уверенность, что при помощи своего обаяния он выйдет победителем из любой неловкой ситуации. Он привык бессовестно манипулировать людьми, быть достаточно жестоким при достижении своей цели. Иными словами, он не был мистером Совершенство, необыкновенным мужчиной, за которого она его принимала.
Артур привязал ее к себе, научил хотеть его. Кимберли чувствовала свою слабость и страшно злилась на себя за то, что у нее не хватает силы воли поставить его на место.
– Любовь моя… давай не будем портить себе настроение этим досадным недоразумением, – произнес он вкрадчиво. – В глубине души ты прекрасно знаешь, что простишь мне все мои так называемые грехи.
Злясь на него и на собственное малодушие, Кимберли, сдерживавшая слезы более часа, дала им наконец волю. Она отчаянно вздохнула, мучительно сожалея о том, что не может вернуть себе самообладание.
– Я не собираюсь прощать тебя, – сказала она сквозь зубы. – И больше не хочу тебя видеть. Я вообще хочу забыть о прошлой ночи…
– Ну и забывай… Мы можем прекрасно провести время сегодня вечером и снова пережить те же радости и взлеты, моя красавица.
– Почему ты не слушаешь, что я тебе говорю? – с горькой обидой спросила Кимберли.
– Ты, видимо, не понимаешь… Однажды разделив со мной постель, ты автоматически согласилась и на другие ночи. Я по-прежнему хочу тебя. И у тебя это желание не пропало. И хотя я не возьму в толк, как твои коллеги умудрились не узнать тебя на вчерашнем приеме, я готов вести себя осмотрительно, если тебя так волнует репутация.
– Хватит соблазнять меня! – сердито прервала его Кимберли. – Я не желаю тратить время на человека, который ради развлечения дарит своим женщинам сексуальные игрушки!
Артур озадаченно нахмурился, но уже в следующую секунду ослепительно улыбнулся. Кимберли, наблюдавшая за сменой выражений на его лице, поймала себя на том, что хочет и ударить его, и броситься ему на шею.
– Сексуальные игрушки?
– Наручники, усыпанные бриллиантами… Я прочла об этом в газете, – неуверенно ответила она.
– Как тебе не стыдно, дорогая! Читаешь всякую макулатуру, – нежно пожурил ее Артур. – К тому же вынужден разочаровать тебя – для сексуальных игрушек ты готова так же, как я для монашества.