— Спасибо, что вы нас встретили, — тихо, но дружелюбно молвила Леся.
— Велкам, — отозвался я. Я решил не живописать свои водительские подвиги. Не хватало с ходу показаться хвастуном.
— А остальные уже приехали?
— Тащатся! — пренебрежительно откликнулся с водительского сиденья Саня. — Может, часа через три приползут. Это мы тут гнали под сто пятьдесят, не терпелось вас встретить.
Беззастенчивость, с коей мой друг присваивал себе мои заслуги, порой потрясала.
— Поэтому мы — первопроходцы, — продолжал витийствовать Сашка. — Жаль только, что будем жить в разных особняках. У них в каждом домике всего по одной спальне с раздельными кроватями.
По, мягко говоря, сдержанной реакции девушек я понял, что они не сожалеют, а, скорее, рады оказаться от нас подальше.
Коттеджи располагались в глухом лесу, под сенью огромных елей. Там оказался целый городок — этакая заполярная Рублевка. Но, как положено в Заполярье, где растут березы-карлики и низкорослые сосны, внешне домики отнюдь не поражали воображение. Одноэтажные срубы, каждый площадью не более ста «квадратов». Никаких заборов. Кое-какие коттеджи оказались заселены: в окнах светились гирлянды, у подъездных дорожек наряжены елки. Однако большинство пустовало.
Мы подъехали к первому из предназначенных для нашей компании, выгрузили там девушек с вещами и нетерпеливо отправились в другой. По автодороге расстояние между ними составило девятьсот метров (я засек). Далековато. Будем надеяться, что найдется более короткая тропинка — напрямки.
Мы остановились у «своего» дома. Перетаскали в него чемоданы, лыжи, сноуборды. И еще — постельное белье, почему-то по условиям контракта его потребовалось везти с собой. Внутри коттедж мне сразу полюбился. Тепло. Имеется камин. В огромной гостиной, соединенной с кухней, оказалось столько аппаратуры, сколько не во всякой московской квартире найдется: посудомоечная машина и кофеварка, микроволновка и плита с духовкой, жидкокристаллический телевизор, ди-ви-дии видеоплеер. И даже тостер имелся. А батареи топятся, и из кранов бесперебойно течет горячая и холодная вода. Вот тебе и Заполярье. Вот тебе и глухой лес. Я с грустью подумал о российских избушках с дровяной печью и удобствами во дворе. А ведь таких у нас не только за Полярным кругом — в пятидесяти кэмэ от столиц навалом…
Вот только спальни огорчили — в основном размерами: каждая не больше пяти метров. Не развернешься. Но Саня — путешественник более бывалый, чем я, заверил, что на всех горных курортах так: народ, типа, упахивается на горе за день и приходит домой только спать. Мы занесли свои вещи в единственную из спален с отдельными кроватями.
Саня отправил Вадиму лапидарную эсэмэску: «Встретили. Заселились» — и немедленно получил ответ: «Будем часа через два. Займитесь торжественным ужином». Мой друг скрипнул зубами: «Как он надоел, с его постоянными указивками!..»
…Сегодня вечером, когда все прибыли и расселились, мы собрались в нашем коттедже. Впервые встретились вместе: двенадцать человек за одним столом. Устроили вечеринку по случаю прибытия (как русские могут обойтись без вечеринки!). Выпивка, остатки походной еды, сумбурный разговор… То всеобщий смех, то неловкое молчание… Все знакомились друг с другом, устанавливали связи, заново выстраивали иерархию… Тогда же я невольно подслушал в высшей степени интересный (и даже загадочный) разговор, который постараюсь привести дословно.
Дело было так.
Я вышел из коттеджа покурить. Морозец защипал меня за щеки, чистейший воздух ворвался в легкие. Я поскорей засмолил сигарету — от изобилия кислорода можно было с ума сойти. От нечего делать решил обойти вокруг нашего домика. Как всегда бывает в первые дни за границей, мне все было интересно. Яркий фонарь перед крыльцом заставлял снег сиять и искриться, а моя фигура отбрасывала длинную черную тень.
Едва я скрылся за углом, как у входа послышались женские голоса. Затем щелкнула зажигалка. Раз, другой. Потом раздался голос. Я сразу узнал его. Он принадлежал Насте Сухаровой, супруге Вадима, «первой леди» нашего путешествия.
— Ты не боишься? — спросила Настя.
— Чего? — отвечал другой женский голос. Я опознал характерные хрипловатые обертона. Второй собеседницей оказалась полногубая красотка Женя, супруга креативщика Пети Горелова.
— Не прикидывайся, — довольно жестко проговорила Настя. — Все того же.
— Но я же рядом с ним, — возразила собеседница.
Я замер. Я оказался в неловкой ситуации. Невольно мне пришлось подслушивать чужой и, кажется, весьма интимный разговор. У меня имелась альтернатива. Я мог обнаружить себя, выйти из укрытия или кашлянуть. А мог и дальше вызнавать чужие тайны. Пока я колебался, что делать, болтовня женщин продолжалась. Мне показалось, что обсуждаемую тему они затрагивают не впервой, и для Жени она является болезненной, или, по меньшей мере, неприятной.
— Твое, Женечка, присутствие совершенно не гарантирует, что все обойдется, — продолжала настаивать Сухарова. — К тому же ты опять повезла его на Север.
— Ну и что мне теперь прикажешь делать? — весьма резко возразила Горелова. — Взять его за ручку, отвезти на самолет и вернуться в Москву?
Их разговор зашел слишком далеко. Вряд ли теперь я мог выскочить со словами: «А вот и я. Не помешал?» Если я вдруг появлюсь, будет очень неловко. Оставалось одно: затаиться и молчать, пока беседа не закончится и женщины не уйдут.
В голосе Насти Сухаровой послышались извиняющиеся и примирительные нотки.
— Я просто хотела сказать, чтобы ты была осторожна, — промолвила она. — И внимательно следила за своим мужем.
Женя отвечала с сарказмом и некоторой горечью:
— Ну, ты и сама можешь последить за моим мужем.
Сухарова не приняла вызова (который, как мне показалось, послышался в последней реплике товарки). В ее голосе мне почудилось неподдельное волнение, даже страсть:
— Ты же знаешь… Ты сама мне говорила… Только тот, кто рядом, может уловить предвестники… и принять меры…
— Да, это правда… — глухо отвечала Женя. — Но будем надеяться, что все обойдется…
— Хотелось бы верить, — отвечала Настя и постучала по дереву: то ли перилам крыльца, то ли стене коттеджа. Потом она спросила: — Когда последний раз с ним это случалось?
— Тогда, в Канаде, — через силу отвечала супруга Пети.
— Но ведь прошло уже три года? — настаивала Настя.
— Да, и все же… Рецидив возможен… Особенно когда он находится в новой, непривычной для него обстановке…
— Может, вам вообще никуда не стоит с ним ездить?
— Ну да, — усмехнулась Горелова. — И просидеть всю жизнь в квартире в Москве… Ладно, будем надеться, что все будет хорошо.
— Конечно, будем надеяться, — поддержала подругу Настя, однако особой уверенности в ее словах я не услышал.