Вторым в очереди за Костиком Лютиковым стоял Митенька Петраков, в которого Алла была самым страшным образом влюблена в седьмом классе вплоть до того момента, пока на уроке литературы им не довелось изучить, исследовать и препарировать бессмертное творение Александра Сергеевича Пушкина «Капитанская дочка». Учительница задала Митеньке сакраментальный вопрос, почему Петруша Гринев не смог оставить Машу в крепости, в руках Швабрина, до того момента, пока превосходящие силы войск императрицы не освободят ее вместе с крепостью. Генерал, с которым Петруша обсуждал этот вопрос, не находил ничего страшного в том, что капитанская дочка немножечко побудет женой Швабрина. Все равно его потом вздернут и Маша достанется тому, кому положено, как переходящий кубок. Гринев же почему-то генерала ослушался и нарушил воинскую присягу. Митенька Петраков думал недолго: всего пару секунд. Он сказал: «А как же право первой брачной ночи?», и Алла сразу же утратила к нему всяческий интерес и даже почувствовала что-то вроде жалости. Петр Гринев не мог оставить Машу Швабрину, потому что знал, что это для нее хуже смерти, а Митенька вдруг выступил с каким-то нелепым правом. Конечно, бедному Петракову после урока пришлось здорово пострадать за выше означенное право. Но это скорее правило, чем исключение. Чтобы утвердиться в любых правах, людям всю жизнь приходилось страдать, строить баррикады, устраивать революции и даже организовывать войны. Митенькина революция стоила ему вызова в кабинет директора в паре с Петраковым-старшим, который, как рассказывали потом особо посвященные и просто знатоки подобных процессов, выдрал его как cидорову козу. Став взрослой, Алла поняла, что Митенька пострадал за правду, а Петраков-старший драл сына не за убеждения, а за неуместность и несвоевременность их провозглашения.
А Алла уже в седьмом классе сделала вывод, что для мужчин очень важно право первенства над женщиной в любом вопросе, а в интимном – особенно. Она тогда еще не знала двойной морали общества на тот счет, что мужчине до брака можно все, а женщине – «ни-ни» и «не приведи господи», но Митеньку она разлюбила раз и навсегда. Он еще долго пытался наладить с Аллой былые отношения и никак не мог понять, что вдруг на нее нашло, но она не желала с ним ничего обсуждать и вплоть до выпуска из школы называла только Правозащитником. Сейчас, уже давно утратив интерес ко всему первому, Алла целиком и полностью разделяла мнение одной из модных писательниц, которая утверждала, что девочек надо лишать девственности сразу в роддоме, чтобы навсегда избавить их и общество от одной из самых циничных проблем на свете. Чтобы мальчики даже в голове не держали идею первенства. Но тогда Алла была уверена, что с Митенькой ей просто не повезло и прекрасные самоотверженные принцы-бессребреники будут еще пастись на ее пути стадами, а ей останется только выбирать из лучших самого достойного. На ее лбу по-прежнему еще кудрявились тонкие прядки, а глаза доверчиво смотрели на каждого проходящего мимо молодого человека. Не ты ли это, прекрасный принц, который с алыми парусами?
Поступив на первый курс института, Алла изо всех сил пыталась привлечь к себе внимание Юры Зосимова, который поразил ее воображение еще на вступительных экзаменах. Юра был молодым человеком знойного южного типа. До этого подобную красоту Алла имела счастье видеть только в редких в те времена зарубежных фильмах стран Латинской Америки. До Юры все знакомые ей молодые люди, если не считать еврейского пай-мальчика Осика Ивкина, были русыми, разного тона и насыщенности, рыжими или, в крайнем случае, темными шатенами. Юра имел шапку антрацитово-черных волос и огромные коровьи глаза навыкате, карие и грустные. Надо сказать, что осаждать сию цитадель Алле пришлось недолго. Юра пал практически без боя после того, как она несколько раз призывно на него посмотрела. Они как раз целовались в сквере за институтом, когда из-за кустов выпорхнула женщина преклонных, как тогда показалось Алле, лет и летучей мышью вцепилась ей в волосы. Алла, разумеется, решила, что женщина обозналась. Она наверняка была женой одного из престарелых преподов их института и, скорее всего, караулила в кустах своего блудного мужа, на которого Юра, к несчастью, оказался похожим. Зосимов Аллу не разубеждал, отцепил от ее волос когти Летучей Мыши, что-то злобное шепнул ей в ухо, и они довольно-таки позорно ретировались с поля брани. Но и дальше, как только Алла с Юрой пристраивались в каком-нибудь укромном месте с поцелуями, из-за разного рода укрытий мгновенно вылетала все та же Летучая Мышь. Поскольку в Петербурге имеют место быть белые ночи, довольно скоро Алла разглядела мышиное лицо, несвежее и помятое, с нарисованными на абсолютно пустых местах бровями и губами, а также травленные перекисью волосы и мини-юбку, обнажающую толстые ноги с набухшими венами.
– Кем является данная Мышь? – в конце концов спросила Зосимова Алла, справедливо полагая, что если рядом с ними уже нет спасительных стен института, то уповать на блудливого преподавателя не имеет особого смысла.
– Да так… – неопределенно махнул рукой Юра. – Одна знакомая…
– И чего ей надо?
– Понятия не имею.
– Врешь, – констатировала Алла.
Ничего вразумительного Зосимов ей тогда не ответил. Алла потерпела налеты Мыши еще некоторое время из тех соображений, что Юра очень здорово целовался и даже умудрился найти на ее теле некоторые особо чувствительные точки, о существовании которых она и не подозревала, поскольку средства массовой информации об их наличии на человеческом теле тогда стыдливо умалчивали. Но когда Мышь налетела на нее в универсаме, где Алла в отсутствии Зосимова покупала хлеб и «Докторскую» колбасу, и стала привлекать к ней внимание покупателей криками о том, что она увела у нее мужа, Аллино терпение лопнуло. Она провела собственную разведывательную акцию и выяснила следующие не слишком привлекательные обстоятельства. Летучая Мышь оказалась первой женщиной Юры Зосимова, с которой он обучался азам интимных отношений. Вероятно, он готовил себя к той самой первой брачной ночи, на которую всякий мужчина имеет неоспоримые права. Мыши к тому времени было уже за сорок, она являлась бездетной вдовой со стажем и в лице Юры Зосимова намеревалась получить в полное владение мужа и сына в одном флаконе. И она не собиралась дарить сей флакон молокососке, у которой впереди может быть еще очень большое количество разного рода Юр. Мышь видела главное зло в Алле и, ослепленная своим чувством, даже не подозревала, что являлась для Зосимова не женщиной, а тренажером и бесплатным учебным пособием по российской Камасутре. Алла дала Юре прозвище Практикант и отказала ему в совершенствовании и оттачивании навыков, полученных в тесном общении с Летучей Мышью. Но вовсе не тогда Алла сделала себе строгую геометрическую стрижку. Она только отказалась от колечек на лбу. Она стала тщательно зачесывать волосы назад, но на спине они продолжали еще лежать пушистыми волнистыми прядями. И род мужской она прокляла вовсе не тогда. Тогда она подумала, что очередной раз обозналась, по молодости и неопытности приняв оборотня за принца.
У нынешней Аллы Константиновны Белозеровой так и не было любимого человека. Она давно уже не шла на контакт с теми, кто ей его предлагал. Она периодически выходила на охоту и, повинуясь импульсу и толчку крови в сердце, отлавливала того мужчину, который ей нравился.