Посетителей было немного, и выглядели они солидно – мужчины в костюмах, а женщины все в строгих юбках. Официант в бабочке принес меню и с легким осуждением взглянул на ее джинсы. «Наверно, это столовка для местных банкиров, – весело подумала Таня. – Здесь полагается выглядеть круто!» Она быстро сделала заказ, достала из сумочки мобильный телефон («Вы тут считаете, что я недостаточно крутая?») и набрала номер Юлии Николаевны.
– Мамми, привет! Как откуда? Из Южнороссийска. Сижу вот в кафе, смотрю на море… Нет, не колбасу!.. Полноценный обед. Даже с супчиком! Да нет еще, я только проснулась. Буду-буду, буду осторожной, как бабка с язвой… Как какая бабка?! А… это… так, образное выражение. Что там в нашей дурацкой Москве? Ладно, в прекрасной Москве… Ничего, да… Ну ладно, и я тебя целую…
Официант быстро принес заказ: бульон с пельменями в горшочке. На второе она пожелала шашлык из осетрины, на десерт – мороженое и кофе. Запивать решила безалкогольным пивом – у нее еще много дел сегодня.
Она положила на край стола мобильник и принялась за суп. От горшочка поднимался ароматный пар. Пельмени были вкусные, как дома.
Официант, склонившись над ней, налил в бокал пива. Теперь он – как, впрочем, и местная элита – поглядывал на нее с уважением. В Южнороссийске мобильные телефоны были еще в диковинку.
* * *
Все как обычно. Ну и тоска же!
Василий отошел от своего лотка с мороженым и грустно всмотрелся в морскую синеву. С горы, на которой стоял лоток, была прекрасно видна дорога, которая вела из Южнороссийска в курортное местечко Косая Щель.
Косая Щель находилась в пятнадцати километрах от города, и на выходные сюда съезжались отдыхать все, кто мог себе позволить выложить кругленькую сумму за уик-энд в дорогом пансионате. А кто не мог оплатить ночевку – приезжал просто искупаться в чистой, не испорченной соляркой воде. В самом Южнороссийске лезли в море лишь ошалевшие приезжие, древние пенсионеры да чересчур пьяные.
Дорога была довольно извилистой, и на ней регулярно случались аварии. Особенно часто разбивались выпившие. Разбивались насмерть – место действительно опасное. Крутой поворот. С одной стороны – вздымающаяся вертикально вверх скала. С другой – отвесный обрыв, а внизу, головокружительно далеко, синеет море.
У Васьки на этой работе было два развлечения. Одно – достаточно редкое: смотреть, как случаются аварии. Катастрофы происходили нечасто – в месяц, наверно, раз. Зато каждая была, как в Голливуде. Машины на полном ходу въезжали в скалу. Машины зависали над пропастью. Машины летели вниз с головокружительной высоты, бились о камни, порой взрывались… Васька даже стал таскать с собой на работу видеокамеру – очень он мечтал попасть на телевидение, в передачу «Катастрофы недели». Но аварии всякий раз случались столь неожиданно, что он ни одной пока запечатлеть не смог.
Вторым его развлечением было наблюдать за диким пляжем, который прекрасно просматривался с его горы.
Собственно, это и не пляж, а узенькая полоска острых камней между скалами и морем. У большой скалы, которую местные почему-то называли «Медведем», имелся съезд на поляну, где можно было поставить машину. В самой скале прорубили ступеньки, по которым спускались к воде. Только все равно сюда редко кто ездит – уж больно дно на этом диком пляже плохое. Пока зайдешь в воду по пояс – тыщу раз можно поскользнуться и грохнуться… Приезжают только те, кому не нужно лишнее общество. Купаются голыми. Трахаются. Порой группенсекс устраивают. Партнершами меняются. На двоих одну телку делят… Думают, что их никто не видит, – и не знают, что Василий у своего лотка все прекрасно замечает. Только далековато. Хорошо еще, что Рустам бинокль дал… Да только смотреть пока нечего. Пока не сезон. Конец мая. Для приезжих – рано, для местных – холодно… Вот и за сегодняшний день только одна какая-то красная иномарка подъехала. И то из нее вроде никто не выходил – небось браток свою телку даже до пляжа не довел, тянет прямо в машине.
Во, блин, на точку его поставили! Народу – ноль. И кладбище рядом. Кто ж тут мороженое будет покупать? Разве что покойники повылезут. Да им и так холодно, на фиг нужен его пломбир!..
Василию было от чего грустить. За свою работу он получал пятьдесят «рэ» в день плюс процент от выручки. Когда Рустам его поставил на Набережную – во была лафа! Оборот колоссальнейший, народ часто поддатый – тут тебе и процентец порядочный, и обсчитать в суете можно… А здесь что? Но… Сам шеф сказал с нарочитым кавказским акцентом: «Сыды, атдыхай, морэм лубуйся».
Только зачем ему море? Он с рождения его видит. Уже просолился, как ставрида. Ему не море, ему бабки нужны. Эта Люська с претензией оказалась – и «мартишечкой» ее угости, и на презентики вечно набивается… Не прокормишь. «Придется ее на фиг посылать – с такой-то работой», – грустил Василий, вглядываясь в безлюдное, как всегда, побережье.
Ух ты, да там кто-то есть! Он пригляделся.
По узкой береговой кромке медленно шла девушка.
* * *
Таня не спеша шла по берегу. Позолоченное солнцем море слепило глаза. Берег был ужасный – огромные булыжники и острые обломки скал. Приходилось все время смотреть под ноги. Хорошо, что она догадалась надеть кроссовки, а не какие-нибудь пижонские босоножки. Интересно, а искупаться уже можно? Скользя по опасным камням, Таня подобралась к воде. Холодная… Но почему не рискнуть? Если она сейчас найдет то самое место, отмеченное заветным крестиком, то тогда искупается, загадала она. Таня любила играть с судьбой. «Если у машины впереди меня на светофоре будет четный номер – сдам экзамен… Если не расплескаю налитый в чашку кофе – заказчик утвердит работу…». Иногда она сама подталкивала судьбу. Специально пристраивалась на светофоре за машиной с четным номером. Или выпивала кофе через соломинку. С судьбой нельзя играть честно – судьба самой себе очень часто сдает крапленые карты. У нее полна рука козырей, а ты сидишь с шестерками. «Просто» везенья не бывает, считала Таня. Везенье надо организовывать…
Вроде идет она правильно. Впереди – море, за спиной – огромные скалы. За этим поворотом должна быть та самая расщелина, на высоте примерно метров пяти. Поворачиваем… Смотрим внимательно… Действительно, похоже на щель. Если очень-очень присмотреться… Когда не знаешь, не заметишь ни за что. Просто серый камень… А может, это и в самом деле камень? Или все-таки расщелина?.. Но даже если щель есть, то она крошечная, кошка не пролезет… Да, мамми была права. У парижской бабуленьки точно поехала крыша… А может, не поехала? Таня прикинула – на эту высоту она вполне в состоянии забраться, цепляясь за острые выступы. А если она упадет? Кругом ни души, помочь некому. Да и потом – она ведь не кошка, как ей протискиваться в это крошечное отверстие?
– Не-ет, я возвращаюсь в Москву! – решительно сказала Таня и развернулась.
Она сделала два шага назад, потом решительно вернулась обратно, бросила сумку на камни и полезла на скалу.
* * *
Девица шла по побережью. Василий быстренько наладил бинокль и внимательно ее рассмотрел. Ух ты, клевая телка! Ножки – блеск, от ушей растут. И по камням как скачет – сущая коза! Молодая! Что ж она тут делает? В одиночестве думает о несчастной любви? Да нет, не похоже. Тогда б не скакала. Сейчас, наверно, разденется до «формы ноль» и в воду полезет. Вот он протащится!