Пегги все еще с трудом осознавала, как оказалась в таком положении. События разворачивались с невероятной быстротой, ей едва удавалось убедить себя, что все произошедшее за последнее время не сон – все эти приключения, которые привели ее из королевского дворца в зловещую Башню Страданий, где ей предстояло умереть от яда. Из юной, неопытной в дворцовых делах принцессы она превратилась сначала в фею, а затем в преступницу, отравительницу и, наконец, в злейшего врага королевства Анкарта. Весь мир объединился против нее. Все, кроме Колина – молодого королевского конюха, который ради того, чтобы помочь ей, согласился принять на себя проклятие безумного барона Эрвана де Бреганога, рыцаря-оборотня.
В какой-то момент Пегги даже думала, что влюблена в него, но превращение юноши в монстра привело ее в ужас. Свирепый зверь, одетый в доспехи, не имел ничего общего с милым юношей, пытавшимся спасти ее ценой собственной жизни. Конечно, она понимала, что Колин пожертвовал собой ради нее и что он добровольно сгинул в пучине черного озера для того, чтобы не дать схватить ее приспешникам Тибо де Шато-Юрлана. Да, Пегги знала все это и ни на мгновение не переставала терзаться. Ей так хотелось забыться в объятиях Колина, найти в нем надежду и утешение, в которых она так нуждалась… увы, желтые волчьи глаза, сверкнувшие за забралом шлема, вселили в нее страх. Она не смогла побороть отвращение. Колин до сих пор иногда ей снился, но всякий раз ее сон оборачивался кошмаром, в котором лицо конюха внезапно покрывалось черной шерстью, и изо рта вылезали острые клыки.
К тому же Пегги догадалась, что Мария-Женевьева питала к Колину безнадежную и тайную любовь. Уж она-то, несомненно, смогла бы смириться с чудовищной метаморфозой юноши и полюбить его таким… но не Пегги. Пегги отступила, напуганная той бездной злобы и жестокости, которая кипела вокруг сэра Бреганога и угрожала без остатка поглотить душу Колина.
В каком-то смысле, думала девочка, он погиб вовремя, сохранив способность мыслить и действовать, как подобает человеку чести. За мгновение до того, как безумие Эрвана де Бреганога затопило его целиком, превратив в бессовестного мясника, в маньяка, жадного до кровавой резни.
Самопожертвование избавило его от постыдных преступлений. Да, именно эти слова Пегги твердила себе самой бессонными ночами.
* * *
Сестры стиснули зубы, когда вороны-шпионы ринулись на них из облаков, чтобы разглядеть поближе. Иногда черные крылья птиц задевали их за уши, заставляя подскакивать от страха. Перья воронов поскрипывали, издавая такие звуки, словно тонкие лезвия терлись друг о друга, затачивая свои острия.
Девочкам пришлось пережить долгие десять минут паники, пока птицы наконец не улетели восвояси.
– Уф! – шепнул синий пес. – Кажется, сработало… Я смог проникнуть в их мысли, они нас не узнали. Они и в самом деле приняли нас за крестьянок с поросенком.
Пегги не сдержала вздоха облегчения. Благодаря чудесным костюмам Мануки они получили небольшую передышку.
* * *
Три часа спустя, изнемогая от усталости, они устроились под яблоней у дороги, чтобы чуть-чуть подремать. Окружающая равнина просматривалась до самого горизонта. Теперь, когда их не оживляли сады и деревушки, песчаные пустоши выглядели абсолютно безжизненными.
Пегги разбудило странное покалывание в пальцах. Открыв глаза, она вскрикнула от испуга: два кролика, привлеченных запахом костюма из растительной ткани, уже обгладывали ей руки! Зверьки бросились наутек, когда девочка приподнялась. Мария-Женевьева тут же проснулась и, в свою очередь, оценила нанесенный ей ущерб. Настоящие пальцы Пегги Сью торчали из искусственной кожи костюма, как из поеденных молью перчаток.
– Ты не можешь показаться на люди в таком виде! – всполошился синий пес. – Любому станет ясно, что ты в костюме.
– Да уж, очень скверно, – согласилась Мария-Женевьева. – Это может погубить всю нашу маскировку. В первой же деревне, которая попадется нам на пути, постараемся купить тебе перчатки. А до тех пор не вынимай руки из карманов.
Они снова пустились в дорогу, сверяясь на каждом перекрестке с картой, полученной от колдуньи. Кролики тем временем становились все нахальнее. Они то и дело выскакивали из кустов, кусая девочек за икры и лодыжки, выгрызая в маскировке предательские дырочки. Синему псу, упрятанному в шкуру безобидного на вид поросенка, никак не удавалось отогнать их прочь.
– Если я начну гоняться за ними, мой костюм порвется, – ворчал он. – Ткань недостаточно прочная…
Сестры и сами столкнулись с такими же трудностями. Стоило им посильнее замахнуться посохами, как одеяния трещали по швам, прорываясь на локтях и под мышками.
– Прямо беда! – пожаловалась Мария-Женевьева. – Такими темпами наши костюмы придут в полную негодность, когда мы и полпути еще не пройдем!
Но хуже всего было то, что две почтенные старушки и поросенок, осаждаемые армией кроликов, не могли не выглядеть подозрительными и рано или поздно непременно привлекли бы внимание шпионов. Картина и впрямь невиданная! Ведь всем известно, что кролики – существа робкие и пугливые, которые ни за что не станут нападать на прохожих.
– Они нас боятся, – сообщил синий пес, – но искушение слишком велико. Голод придает кроликам храбрости, и они переходят в наступление.
* * *
Наконец вдалеке показались крыши уединенного хутора. Отпугнув ушастых наглецов камнями, девочки постарались как можно тщательнее скрыть нанесенные ими «увечья». Наряд же синего пса, погрызенный со всех сторон, представлял собой неразрешимую проблему, поскольку не могло быть и речи о том, чтобы нарядить поросенка в человеческую одежду. Сквозь дыры, оставленные на растительной ткани зубами кроликов, проглядывала синяя шерсть пса, что просто бросалось в глаза. Ни одна свинья не может похвастаться пятнами шерсти лазоревого цвета! [3]
– Заверните меня в шаль, – предложил пес, – и несите на руках, как ребенка. Если нам повезет, никто не полезет заглядывать мне в морду.
Не придумав ничего лучшего, Пегги поспешила последовать его совету. И как раз вовремя: впереди на дороге показалась повозка, которой правил какой-то бородатый толстяк.
Задерживаться в деревне девочки не стали: когда они попытались расплатиться за покупки золотой монетой, на них посмотрели с неприязненной подозрительностью. Что же это за одетые в лохмотья старухи, которые бредут по дороге пешком с карманами, набитыми золотом? Если они такие богатые, почему не путешествуют в карете? Без всяких сомнений, тут дело неладно!
– Не стоило тебе показывать на людях золотые дублоны, – пробормотала Пегги, пока они торопливо удалялись от деревенской лавки. – Как бы они не задумали что-нибудь недоброе…
– Да знаю, знаю, – буркнула в ответ Мария-Женевьева, – но что мне дает волшебный кошель, тем я и расплачиваюсь. Серебряные монеты появятся только тогда, когда мы истратим золото полностью.