Однако разговор наш пошел совсем в другом ключе.
Едва Машка одним глотком опрокинула чашечку кофе, изрядно сдобренного коньяком, едва ее лицо разрумянилось, как она оглянулась по сторонам (в баре в столь ранний час, конечно, посетителей не было) и гордо произнесла:
– Короче, давай бабки, Лилька. Я все узнала. Это он твою толстушку убил.
– Кто?! – опешила я.
– Он. Старцев. – Машка явно наслаждалась моим изумлением.
– Это как же понимать?
– Лилька, – хохотнула она, – ты кино помнишь? Утром деньги – вечером стулья. Вечером деньги – утром стулья.
– Да ладно тебе, Машка! Мы с тобой подруги или кто? Не веришь мне, что ли? – обиделась я.
– Подруги не подруги, а мой риск в любом случае должен быть оплачен. – Важно произнесла она.
– Какой там риск? Сидели, выпивали, танцевали. Не работа, сплошное удовольствие.
– Откуда ты знаешь, что мы танцевали? – захлопала глазами Машка.
– Все тебе расскажи!
– Ну, ладно, – вздохнула она. – Поверю тебе. Ты только кофе мне еще закажи. И коньяку пусть побольше нальют.
Я передала ее заказ уставшему бармену, вернулась к столу и нетерпеливо переспросила:
– Ну?!
– Короче, если б я Старцеву «Северное сияние» не устроила, точно бы не раскололся, – важно произнесла Машка.
– Это водка... с чем? – Я в самодельных коктейлях не сильна.
– С шампанским. Мы за мою неземную красоту пили. А Ромка, – Мария кивнула в сторону клюющего носом бармена, – со мной в доле. Я ему сразу сказала, что сотку дам, если поможет Старцева подпоить. Он и старался. Так что видишь: одни от тебя убытки, – нахально заявила подруга.
– Ты давай, ближе к теме! – Поторопила я.
Мария поведала мне такую историю. Оказывается, Старцев – хоть по образованию и психолог, но повернут на гипнозе. Стажировался у знаменитых гипнотизеров, работал в частных психиатрических клиниках. Считается одним из самых успешных врачей, вводящих в транс и навсегда избавляющих от алкоголизма («К нему жены своих алкашей за месяц записывали», – с гордостью, будто сама имела отношение к его практике, сообщила Машка).
Для меня в ее рассказе абсолютно ничего нового не было. Мне Георгий Семенович когда-то сам об этом рассказывал, да и наше с ним знакомство, помнится, началось с визитной карточки с надписью «суггестолог». Однако я подругу не прерывала – пусть разливается.
Здесь, в санатории, продолжала Машка, Старцев, оказывается, обкатывает авторскую методику. Абсолютно уникальный, единственный из всех существующих, со стопроцентной гарантией, способ похудеть!
– На первый взгляд, все как у всех, – горячо рассказывала Машка. – Он просто вводит теток в транс и внушает им, что всякие булки – дрянь. Сахар – смерть, ну, и так далее. А это все на подкорку записывается. По такому принципу многие врачи работают. Но только Старцев – не чета им. Обычные-то доктора лишь зачатки гипноза знают, и пациентам кода от силы на месяц хватает. А этот – известнейший специалист. И если внушит, что мучное есть нельзя, то навсегда. Как отрезает. И, главное, что абсолютно мучиться не надо. Просто не хочешь хлеба – и все. Поняла?
– Да поняла... А что с моей толстушкой тогда случилось?
– Спросила я про твою толстушку, – важно кивнула Машка. – Она, Старцев сказал, брак.
– Кто-кто?
– Ну, в любом медицинском методе случаются неудачи, – хихикнула подруга. Коньяк, да на старые дрожжи, явно на нее подействовал. – Старцев ведь как: кодирует от ожирения, потом из транса выводит и предупреждает: мучного теперь ни грамма. Но многие, конечно, хотят попробовать – что будет, если я все-таки запрещенного съем? И получают: тошноту, рвоту, мигрени дикие. Больше не пытаются. Но бывают особо настойчивые. Как эта Елена Ивановна. Их рвет – а они все равно хлеб метут. Надо в таких случаях сразу к нему бежать, чтобы он код усилил. А эта дура не пошла. Решила, что сама справится. Вот сердце и отказало... Заурядная история.
Машка покончила со второй чашкой кофе и безжалостно добавила:
– Поэтому твоя Елена Ивановна сама виновата. Надо было доктора слушаться.
Я в задумчивости откинулась на стуле.
История, поведанная Машкой, действительно походила на правду. По крайней мере, ее можно пересказать вдовцу. Но что-то меня все равно беспокоило. Во-первых, слишком уж легко раскололся Старцев. Несколько коктейлей и Машкины чары – достаточно ли, чтобы признаться в убийстве – пусть даже в убийстве по неосторожности? А главное: я, конечно, слышала, что гипноз – чрезвычайно сильное средство. Только все равно не верю, что от него можно умереть.
Потому я твердо сказала Машке, что премиальных пятисот долларов я ей не отдам – покуда не получу новых доказательств ее версии. А сама принялась думать.
Я, к сожалению, далеко не Шерлок Холмс. И не эта старушка – аристократка из романов Агаты Кристи. Как ее там... Мисс Марпл, что ли... Логически мыслить я не умею. И по математике у меня всегда (не считая начальной школы) были «трояки». А по физике я отхватила «четыре» только благодаря Артуру Иннокентьевичу.
Вот, только вспомнила о нем – и где-то в низу живота сразу сладко заныло. Ах, наш физик, Артур Иннокентьевич, симпатичный был мужик!.. Так, кстати, со мной всегда, начиная с седьмого класса: пытаешься подумать над серьезной задачей – а мысли вдруг улетают. И сами собой приземляются в районе лирики-романтики. Принимаешься мечтать о принце на белом коне или вздыхать по тому, кто тебе в данный момент люб... Хотя что в этом странного? Я считаю, в любви, в отношениях между мужчинами и женщинами, столько загадочного, непознанного – любой учебник высшей физики отдыхает, с его восьмиэтажными формулами! Поэтому неудивительно, что мысли сами собой сбиваются на чувства. И тебе становится совсем не до логики...
Вот и сейчас: собиралась в очередной раз обдумать все происходящее в санатории, но мысли мне не повиновались. Вдруг охватили меня воспоминания об учителе физики. Я вспомнила его бородку лопатой, коренастую фигуру, хваткие пальцы... И как он смешил нас на уроках... Артур Иннокентьевич не был героем моего романа, однако все-таки вывел мне в итоге «хорошо». И, конечно, не потому, что я Бойля – блин – Мариотта от Гея – как его там – Люссака отличала. Сыграли роль мои личные качества. Точнее, большая девичья упругая грудь, которую я один раз позволила ему и посмотреть, и потрогать. Он, конечно, хотел большего, гораздо большего – только я сочла, что четверка, пусть даже по физике, совсем не стоит моей невинности.
Целомудрие я, дура, потеряла в другой раз – и почти совершенно бесплатно. Не считать же платой подаренный Мишкой, нашим самым крутым школьным хулиганом, чахлый букетик! Тогда тот букет меня так поразил, настолько он не вязался с образом гопника Михи, что я от изумления позволила ему гораздо больше, чем собиралась. Ну, и наш фирменный городской джин-тоник, которым мой кавалер меня потчевал, тоже, конечно, сыграл свою роль...