Они вбежали из подворотни внутрь двора и резко завернули за угол, направо. Здесь было куда светлее: фонарь и многочисленные окна за занавесочками освещали тускло-желтым весь двор-колодец. Двор не был проходным. Но Дима помнил его. Здесь он бессчетное число раз играл в прятки или спрямлял дорогу по пути из школы. Прямо перед ними, на расстоянии метров десяти, имелась каменная стена. Она была чуть выше человеческого роста: метра два вышиной. Но добрые люди положили у ее основания пару бетонных блоков: получились будто ступеньки. Благодаря им через стенку можно было перелезть. А дальше, за стеною – Дима помнил это, – начинались проходные дворы.
Дима бросился к стене. В руке он по-прежнему сжимал ладонь Нади, и она покорно и доверчиво бежала рядом с ним. Он считал шаги и видел, как приближается каменная перегородка, и в то же время кожей, затылком чувствовал, что делают в данный момент убийцы: словно внутренний метроном отсчитывал оставшееся им с Надей время.
Вот машина бандитов остановилась на Кузнечном, чуть проскочив подворотню…
Им с Надей оставалось пять шагов до спасительной стены…
Вот убийца выпрыгнул из “девятки”, автомат он держит в руке, опустив. Бросился к той подворотне, в которой они скрылись, откуда только что вбежали во двор…
Им с Надей остается три шага до кладки…
Вот убийца вбежал внутрь подворотни – они достигли стены, Дима помог Наде взобраться на ступеньки, она подняла руки и схватилась за кирпичный верх… Убийца бежит по подворотне… Дима изо всех сил толкнул Надю вверх, и она туловищем навалилась на верх стенки… Вот она неловко перекинула ногу… Исчезла за стеной, упала… А убийца, Дима чувствовал спиной, уже здесь, во дворе. Вот он ищет их глазами… Дима перебросил сумку на верх стенки, схватился за влажный камень, подтянулся на руках… И почувствовал: убийца увидел его у стенки – его незащищенную, ничем не прикрытую спину… Сейчас поднимет автомат, прицелится… Дима перебросил через стену правую ногу… Оседлал ее… Перекинул левую ногу… Он кожей чувствовал: сейчас, через долю секунды, в него станут стрелять… Дима оттолкнулся от стены и полетел вниз, в глубь второго, темного двора, где уже белело устремленное к нему напряженное, испуганное Надино лицо… И в этот самый момент раздался громкий, отраженный всем двором-колодцем, гулкий звук выстрелов – и одновременно звонкие шлепки пуль о стену, через которую они только что перелезли.
Дима едва удержался на ногах – так сильно он оттолкнулся от стены, когда прыгал вниз, спасаясь от пуль. Боль пронзила левую ногу. Подвернул?.. Он снова схватил Надю за руку и бросился вперед – туда, где серела еще одна подворотня. Этот двор был проходным, за ним еще один двор – а там широкая, полная прохожих, авто и трамваев Лиговка.
Во дворе, куда они попали, отчего-то не было света – не горели фонари и даже окна почему-то не светились. В кромешной темноте (только в одном из окон краем глаза он увидел загадочный отблеск свечи) они с Надей бросились к подворотне – та выделялась на фоне общего мрака сереющим пятном. Левая нога по-прежнему болела, но с каждым шагом все меньше. Подворотня приближалась. Что станут делать убийцы? Побегут вслед за ними? Или сделают крюк (если они хорошо знают Питер) и будут ожидать их с Надей у выхода, ведущего из двора на Лиговку? Тогда, если мерзавцы успеют, им с Надей точно каюк: они выбегут из подворотни прямо на выстрелы.
Они выскочили из первой подворотни в следующий двор – последний перед проспектом. Сейчас – если убийца решил перелезть через стенку, то уже успел это сделать, и им вслед опять станут стрелять… Дима оттолкнул Надю, крикнул: “В сторону!” – и сам побежал так, чтобы его спина не простреливалась через предыдущую подворотню. Надя поняла его, приняла левее… Сзади не стреляли. Убийца не может прицелиться? Или он все-таки решил совершить обходной маневр и встретить их, когда они выбегут на проспект из проходного двора?.. Выбегут прямо на выстрелы?
В том последнем дворе, куда Дима с Надей вбежали, было светлее. Свет проникал через подворотню, выходящую на Лиговку. Однако огни в окнах дома здесь почему-то тоже не горели. Видны были силуэты припаркованных во дворе машин. Навстречу бегущим Наде с Димой – врозь, параллельно друг другу – шел прохожий: он отшатнулся от их азартного бега, посмотрел испуганно. До спасительного – или гибельного? – прямоугольника, выходящего на проспект, оставалась пара шагов.
Погони за спиной не слышно. И у Димы не было того ужасающего, животного чувства, что он испытывал пару секунд назад: что сейчас ему в спину будут стрелять. Их решили не преследовать? Или засада ждет впереди?
Вот они вбежали в крайнюю подворотню. Внутри ее.., дверь в пышечную и в зал игральных автоматов.
А впереди – Литовский проспект, гремит трамваями, шелестит шинами.
Надя тяжело дышала. Щека ее была измазана грязью. В груди у Димы захолодело – может, сейчас они выбегут на проспект под выстрелы? Понимает ли это Надя?.. Дима опять схватил ее за руку – чтоб в случае чего прикрыть, защитить, оттолкнуть… Надя бежала уже тяжело, дышала хрипло. Ему приходилось едва ли не тащить ее. Устала? Или интуиция подсказывает – теперь не ему, а ей! – что сейчас они выскочат прямо на дуло автомата?.. И потому ее тело отказывается ей подчиняться? Некогда думать!..
Последние шаги по подворотне. Сейчас они выбегут из нее наружу. Дима внутренне зажмурился – как перед прыжком в смертельно ледяную воду.
Они выскочили на улицу, на тротуар. Вот он, такой светлый – после мрака двора – проспект. Дребезжа, посредине несется трамвай. Трое-четверо прохожих. Идут мимо, не глядят на них. Никого подозрительного. В них никто не стреляет.
Кажется, убийцы не успели совершить обходной маневр. Их никто не ждет!.. Дима повлек Надю к проезжей части, наперерез проспекту. Вероятность попасть под машину теперь – после того, как в них палили почти в упор – казалась ему чем-то не страшным, словно автомобили были виртуальными, как в компьютерной игре. Дима выбежал на дорогу в тот момент, когда авто стартовали от ближайшего светофора – перед Пушкинским переулком. Может, среди них и “девятка” убийц? Может, она совершила круг: свернула сперва на Пушкинскую улицу, а потом проехала по Пушкинскому переулку и вырулила теперь на Лиговку?.. И сейчас подлетает к ним?..
Дима был уже на середине проезжей части. Надя выпустила его руку. Бежала она совсем тяжело и отставала от Димы на два шага. “Мерседес”, рванувший на зеленый, бешено загудел ей, взял правее, промчался от нее в полуметре. Дима находился уже посреди проспекта, там, где шли трамвайные пути. Впереди, через встречную полосу, видна была суматоха Московского вокзала. Авто на полосе, отделявшей его от вокзала, ползли в пробке, машины были припаркованы в два ряда. По противоположному тротуару люди везли тележки и тащили чемоданы.
Там было спасение.
Дима оглянулся. Надя, с трудом дыша, хватая ртом воздух, добежала к нему, на островок безопасности у трамвайных путей. Казалось, каждый шаг дается ей с превеликим трудом. Дима оглянулся на ту сторону Лиговки, откуда они бежали. Ему показалось, что мужчина в черном длинном кожаном плаще стремительно идет от угла Кузнечного переулка по направлению к ним. Под полой плаща тот, казалось, что-то прячет. Надя ничего этого не видела. Она схватилась за Димино плечо рукой. Лицо ее посерело, она согнулась. Хватала ртом холодный воздух. Мужчина в черном плаще, казалось, все ближе подходит по тротуару именно к ним.